Игорь Шумов - Тельце

По ночам, когда одни спали, а другие стонали от боли, Зинаида Петровна снимала бинты со своего сына и рассматривала его раны. Кожа приживалась плохо, врачи постоянно думали о повторной операции. От легкого касания из тела вытекали полупрозрачные гной и кровь. Петр Сергеевич просил Зинаиду Петровну перестать снимать бинты по ночам, иначе кожа никогда не заживет. Но что вы хотите от женщины, поглощенную унынием? Безнадежно она подтрунивала сына за нос – ему это никогда не нравилось – шептала на ухо о том, что происходило в мире за пределами палаты и читала ему книги.

Одной ночью, она почувствовала, как тело задрожало. Зинаида Петровна, в поисках врача подняла целую больницу. Ходила по коридору (бежать не было сил), стучала ложкой о железную кружку и вопила: «Мой сын очнулся!». Сколько шума! На крик сбежался персонал и пациенты, давно знавшие о сумасшедшей из дальней палаты. Замещающий Петра Сергеевича врач, Глеб Шапрынский, не мог поверить услышанному. Но просмотрев все показатели, он с сожалением объявил, что матери почудилось. Такого оскорбления Зинаида Петровна не выдержала и кинула в него вазу с увядшими цветами. К счастью, тот успел закрыть за собой дверь и отделался легким испугом.

В общем, никто не знал о сыне Зинаиды Петровны – тот то ли был, то ли нет, вроде и жил, а поспорить можно. А вот ее, о… Все признавали в ней настоящего пациента знаменитой дальней палаты.

Два одетых как обычно молодых человека зашли в палату. Там, очередной раз уснув рядом с сыном, сидела Зинаида Петровна. Они держали в руках пакеты с едой, натиравшие до красноты руки. Парни переглянулись между собой.

– Ты давай, – прошипел бородатый.

Кудрявый оставил пакеты у стола, подошел к Зинаиде Петровне и шепотом сказал:

– Зинаида Петровна, вы спите?

– Дурак, – в полный голос произнес бородатый.

Зинаида Петровна выбралась из сна и протерла глаза. Она была неухоженная и некрасивая. Спустя несколько секунд она разглядела гостей и взбесилась:

– Опять вы пришли, мрази! – Зинаида Петровна вскочила со стула. – Сколько раз я вам говорила…

– Оставьте это, Зинаида Петровна, – сказал бородатый, сделав рукой жест, которым заставляют собак успокоиться. – Он наш друг, несмотря на ни на что.

– А где же тогда твоя сестра, эта… Эта…

– Она дома. Ей больно смотреть на Женю в таком состоянии, – спокойно ответил бородатый.

– Мне, по-твоему, значит, не больно? Я тут, значит, удовольствие получаю, наблюдая, как мой сын не может в себя прийти?! Очень мне нравится тут слезы лить, общаться со всеми докторятами этими, врачами и санитарами? – Зинаида Петровна не сразу заметила пакеты в руках бородатого. – О-о, сколько еды накупили. И куда все это?

– Зинаида Петровна, – робко заговорил кудрявый, – Петр Сергеевич сказал нам, что вы тут целыми днями сидите, мы не могли, ну, не принести чего. Да и Жене лучше станет, захочет.

– Мы прекрасно помним, что ни вам, ни, как вы считаете, Жене не нужны наши подачки. Может, вы хотя бы сегодня к нам прислушаетесь? Больше месяца прошло и… – бородатый выставил ладонь между ним и матерью, создавая воображаемую стену, непробиваемую чужой речью. – Да, сейчас вы скажете, сколько дней и ночей, но, Зинаида Петровна, поймите же, что от ваших страданий лучше Жене не станет. Вы как будто страдаете ради страдания. Вам реально кажется, что вот эти все жесты сделают кому-то лучше? Как мы выходим из палаты, на нас пациенты косятся, сплетничают, знаем мы, что вы тут творите. Вся больница на ушах стоит.

– Закрой свой рот! – закричала Зинаида Петровна.

– Жене лучше не становится? – спросил мать кудрявый.

– Дима, заткнись, – перебил от лишнего бородатый. – Как бы вы того ни хотели, Зинаида Петровна, но мы его друзья, и мы имеем право говорить о нем так же, как и вы. Какое-то время своей жизни он провел с нами.

– И до чего вы его довели?! – Зинаида Петровна взяла сына за руку, но она нелепо выскользнула из ее вспотевшей ладони. – Сколько раз я говорила, что вы его в могилу сведете? Молодцы, слабину дали, всего-то в койку!

– Это был несчастный случай, – пытался защищаться бородатый.

– Несчастный, да не случай. Вы его целенаправленно вели к этому. «Не пойду я в армию, парни говорят, там делать нечего», «Да я сигареты только за компанию», «Мама, я так, на чай» – никогда он мне в жизни не лгал, а стоило ему с вами связаться, вы его целенаправленно спаивали.

– Да что вы городите?! – бородатый выпрямился и навис над Зинаидой Петровной, словно коршун, но ничего поделать не мог: непробиваемая женщина. – Вы просто для сына нихера сделать сейчас не можете, потому и горюете, ибо как не горевать? Что вы еще можете, а? Да нихера!