Алексей Мефодиев: Вокруг денег (сборник)

Совершенно некстати зазвонил телефон. Юлиан поднес трубку к уху и быстро произнес:

– Сейчас не могу разговаривать, Светлана. Очень занят. Перезвоню завтра к вечеру.

И тот час же, как того требовали правила, отключил телефон.

Погас свет. Какая-то тень, мелькнув перед ним, опустилась рядом.

– У вас не занято, мсье?

Юлиан не верил в происходящее. Такое могло произойти в Москве. В частности, его мама имела привычку занимать чужие места, в надежде, что их хозяева так и не объявятся. Но чтобы здесь, в Париже?! Юлиан повернул голову и замер. Рядом с ним, поблескивая бриллиантовым ожерельем, в черном обтягивающем платьице, сидела молодая особа небывалой красоты. Так, по крайней мере, ему показалось в темноте.

– Конечно! Садитесь. Вы не поверите, но я ждал вашего появления, мадам! – с задором импровизировал словоохотливый Юлиан.

– Спасибо, – сказала незнакомка скромно. Легкая улыбка окрасила ее уста.

– Вам нравится Рихард Штраус? – пробасил миллионер.

– Это мой любимый композитор, наряду с Вагнером и Малером.

– Само собой, само собой, ведь это все один ряд. Не так ли?

Они улыбнулись друг другу, и Юлиан почувствовал, как ее рука коснулась его.

При первых звуках музыки, идущих словно издалека, что-то в миллионере встрепенулось, нечто большое и сильное стало расти, распирая его изнутри и требуя выхода наружу. Мощь полутора десятка духовых, подкрепленная ударными, усиливалась с каждым тактом, пока не заполнила все пространство. О, какое ликование! Какой восторг! Она должна стать моей! Я Заратустра! Я гипербореец! Мне не от кого больше таиться. Мне все теперь подвластно! Ничто не устоит перед моей волей! Мне будут подчиняться. Я заставлю звезды вертеться вокруг себя! А мама ошибалась! Я могу дирижировать не хуже, и я буду управлять этими оркестрантами, как и всеми прочими на моем пути! Меня узнают! И сейчас как раз настал этот сладкий миг!

Он встал, расправил мощные плечи и под бурные овации зала устремился к своей славе. Небрежным движением корпуса громадный математик оттолкнул хилого дирижера, предусмотрительно завладев его палочкой. Не мешкая, он приступил к управлению оркестром. Музыканты подчинялись его воле! Публика же, как ей и полагается, затаив дыхание внимала. Это был его триумф! Настоящий, духовный! Его нельзя было купить ни за какие деньги. В лучах прожекторов он размахивал руками, он творил!

Он проснулся по обыкновению поздно. Голова после вчерашнего слегка побаливала. Шампанское давало себя знать. Нежась в постели, Юлиан с неохотой приоткрыл один глаз и от удивления весело присвистнул. Обстановка показалась ему незнакомой и непривычно аскетичной. Где это он? Значит, опять приключения – вне всяких сомнений, он провел ночь не у себя в гостинице. Наверное, с прекрасной дамой, той, что подсела к нему в Гранд-опера? Недурно, недурно…

Юлиан приоткрыл второй глаз. Напротив на табуретке сидела жена Светлана и с тревогой смотрела на него.

Миллионер встрепенулся и в испуге выпалил:

– Что? Как? Светлана, откуда ты здесь? Я же сказал, что сам перезвоню к вечеру. Стоило ли так беспокоиться, тащиться в Париж? Ты что, летела ночным рейсом?

– Вот видите, у него еще присутствуют остаточные явления. Бывают помрачнения сознания. Хотя до этого целую неделю больной показывал уверенную положительную динамику. Обычно это происходит спросонья. Никак не может проснуться, так сказать, – нес какую-то чушь человек с бородкой в белом халате. Тем не менее по осанке и властному тону несложно было догадаться, что он здесь главный.

«Меня что, хватил удар? Или же просто гипертонический криз?» – мелькнула тревожная мысль в голове математика.

– Может быть, вам стоит оставить его еще на недельку? – скорее предложил, чем спросил второй человек без бородки. Он также был обличен в белый халат.

– А при чем здесь Париж? – вместо ответа спросила Светлана, нахмурившись.

– Навязчивый бред, свойственный раздвоению личности. Довольно характерно для этого типа психических больных. В периоды обострения считает, что находится в Париже. До этого полагал, что путешествовал по Средиземноморью на личном самолете. Но повторяю, это только по утрам, пока до конца не проснулся. И день на день не приходится. Сейчас должен придти в себя.

Юлиан присмирел и задумался: «Чертовщина какая-то! Это что, психушка, получается? Ну, дела! Как же я здесь оказался? Ладно, потом разберемся. Сейчас, наверное, самое правильное – поменьше болтать».