Мария Лисицына - Работа над ошибками

«Ну что же, завтра будет новый день, – решила Даша, – он будет мудрее, правильнее, а этот надо просто как-то пережить».

Щедро сыпанув коту корм, наспех накрасившись, она выбежала из дома, застёгивая плащ на ходу. Небо хмурилось и грозилось прорваться похлеще батареи. Даша отправила коллеге сообщение с просьбой прикрыть перед начальством и, воровато оглянувшись, свернула в знакомый переулок, где всегда можно было найти утешение.

Переулок упирался в пекарню с натуральным ароматным кофе и самыми вкусными булочками из тех, что Даша когда-либо пробовала. Сожаления о сахаре, калориях и углеводах девушка решила отложить на другой, более удачный, день.

В дверях пекарни на неё налетел парень, едва не сбив с ног. «Простите», – пробормотал он и вышел.

Даша пожала плечами и подошла к прилавку.

Здесь, как обычно по утрам, было шумно, пахло кофе и сдобой. Это было самое уютное место в округе: от самой пекарни хотелось откусить кусочек, словно это был пряничный домик. Наверное, дело было в правильно выставленном свете, хорошо продуманном дизайне и всяких других маркетинговых штучках. Даша частенько задумывалась, как было бы в её кофейне. Наверняка она бы тоже выбрала такой тёплый свет и коричневые фартуки, а вот стульев у неё не было бы: все сидели бы прямо на широких подоконниках, устланных стеганными подушками… От мечтаний о собственной кофейне Даша погрустнела ещё больше.

– Мне, пожалуйста, капучино и сахарную плюшку, оплата картой, – привычно сообщила девушка.

Наверное, она могла бы сказать: «Мне как обычно» и получила бы кофе и булку, но Даше казалось, что её тяжело запомнить. Собственная внешность казалась ей непримечательной и незапоминающейся.

Когда случайные знакомые узнавали её на улице, она искренне удивлялась. А разглядывая плакаты о розыске человека, внимательно вчитывалась в отличительные признаки. Что можно было сказать о ней? Среднего роста, среднего телосложения, русые волосы, обычное лицо. «Если бы так писали в ориентировках, то, – думала Даша, – так бы и написали – «обычное лицо». Не было примечательных родинок, родимых пятен или запоминающейся щербинки между зубов. О ней нельзя было сказать «та, рыжая» или «ну эта, с татуировкой на всю руку». С другой стороны, это не так уже и плохо – никто не говорил о ней «та долговязая», «толстуха» или «рябая».

Девушка уже несколько минут искала карту, чтобы расплатиться, и вскоре была вынуждена признать очевидное – её нет. Впрочем, как и кошелька.

– Простите, – промямлила она, – а можно отменить?.. Вы уже пробили, да?.. Сейчас я посмотрю, может, наличкой… Я… Я, по-моему, потеряла… У меня украли…

Продавец за прилавком сочувственно посмотрела на Дашу, которая по инерции продолжала рыться в сумке, хотя уже утратила надежду найти там искомое.

– Не расстраивайтесь! Может, дома кошелёк найдете, может, выложили или в другой сумке оставили. Со мной так постоянно. Недавно, например, собрала вечером сумку, положила туда всё: документы, деньги, косметику, – всё, а утром, просто взяла с собой другую. Причем я поняла это только, когда открыла её в трамвае, а там только судочек с прилипшей гречкой. Ничего, кондукторша меня так провезла. Посмеялась, говорит, бывает. Вот, возьмите, – она пододвинула ароматный кофе и промасленный бумажный пакет с булочкой, – завтра заплатите, вы же всё равно каждый день приходите.

– Завтра суббота, – всхлипывая произнесла Даша.

– Ну, значит, как зайдёте – так зайдете. Не берите в голову, это не проблема. Берите-берите.

Даша расплакалась ещё сильнее. Она поблагодарила девушку за прилавком и вышла из пекарни. Начался дождь.

Даша плакала оттого, что её обокрали. Оттого, что зонт остался дома. Оттого, что у неё нет другой сумки дома: нет модного кожаного портфеля для деловых встреч, нет рюкзака для прогулок в парке, нет спортивной сумки, нет клатча для вечеринок и светских раутов. Оттого, что её всё-таки помнят в пекарне. Видимо, она «та растяпа с капучино и сахарной плюшкой».

Подгоняемая чувством вины за опоздание, Даша работала с утроенной силой. Она не прерывалась на кофе, чай, не отвлекалась на телефон, не вела досужих разговоров. День тем временем шёл своим чередом: начальник задержался в пробке, поэтому пришёл позже и не заметил Дашиного опоздания, коллеги, предвкушая выходные, работали вполсилы, предприятие функционировало. Обеденный перерыв Даша тоже решила провести за работой, чтобы до конца искупить вину за нарушение трудовой дисциплины и собственное несовершенство. Тем более, денег на столовую у неё не было. В другой день она позвонила бы подружкам из соседнего отдела, пожаловалась бы на свалившиеся на её голову беды, приняла бы сердечные утешения и деньги, но сегодня этого совсем не хотелось. Хотелось просто, чтобы этот день кончился.