М. Агеев - Откровенные повести о жизни, суете, романах и даже мыслях журналиста-международника

Томились.

Вася Солодовников незаметно кусовничал у стола.

Наконец Парамонов появился, грустный, унылый, безрадостный.

– Мужики, «Столичной» нет! – Убитым голосом провозгласил Игоряша от дверей.

Лица у всех упали. В Москве приличные компании до употребления одеколона в ту пору ещё не опускались, но перебои с водкой уже бывали. Приходилось заменять её всякой гадостью. Кубинским ромом, например. Вот и сейчас все подумали плохое.

Игоряша выдержал драматическую паузу. Он, вообще, был большой затейник. Значительно и гордо задрал рыжеватую жидкую бородёнку, обвёл мизансцену лукавым взглядом. Ещё чуть потянул.

Нервы собрания натужно гудели…

– Но есть «Русская»! – Торжествуя, Парамонов устремил согнутый крючком перст в потолок.

– Убью гада, – прошептал потрясённый и перенервничавший Вася.

Потомок московских разночинцев, Солодовников полагал невозможным кощунством пить ром или венгерский ликёр под солёные огурцы, селёдку и варёную картошку, которую только что внесли и она, жёлтая от тающего на ней масла, исходила паром на столе. А запах! запах от неё шёл божественный! Неповторимый! Как же без водки-то!

– Пять бутылок беленькой и портвешок для девушек, – уже спокойно, без сюрпризов, отчитывался Игоряша, бережно выставляя на стол содержимое потрёпанного старомодного портфеля с медными уголками.

Все оживились, началась суета по рассадке. Творческие юноши стремились усесться рядом с Катей и Валей. Юноши петушились, спорили, размахивали руками и пытались оттеснить друг друга подальше от двух прелестниц. Валя закатывала глазки, испуганно ахала и теребила налаченную чёлку, отчего та распадалась игольчатыми прядями. Катя, закинув одну красивую ногу на другую, не менее красивую, невозмутимо курила, изображала женщину-вамп и чуть презрительно посматривала на резвящийся молодняк.

Обе были динамо. Во всяком случае, рекрутам международной журналистики, работавшим в Агентстве зарубежной печати кто второй, а кто третий год, от них никогда ничего не перепадало. Поэтому толкотня вокруг девушек, намёки на кобеляж, Валины ахи и Катина невозмутимость были лишь частью повторявшегося от сборища к сборищу ритуала.

Пьянка и дальше катилась по раз навсегда заведённому сценарию: тосты, крики и остроты… салат «оливье» и квашеная капуста от хозяйки дома… картошка, селёдка, придавленная кольцами лука… «любительская» варёная колбаса, круглая, розовая, с белыми бородавками жира… выпивка и кофе. Складчина. Как водится, пили обильнее и чаще, чем закусывали. Кто-то уже курил, стряхивая пепел в тарелку, кто-то тянулся оглаживать под столом Валины и Катины колени, получая энергичный отпор там же, под столом.

Ближе к середине застолья эффектно появилась, приковав к себе взоры и внеся мгновенье тишины, непосредственная начальница всего этого молодняка, зав. мексиканской редакцией, неотразимая и роскошная женщина Инга Колокольчикова. Выпив пару рюмок и перекинувшись парой слов, она исчезла так же эффектно, как и появилась – с минутой тишины.

Петя начал было рассказывать о стажировке, о Мексике, о своих впечатлениях и ощущениях; говорил цветисто и выспренно, но его не слушали – каждый кричал своё. Как повод для междусобойчика Петя уже сработал и больше никого не интересовал.

Скинулись ещё. Игоряша побежал за водкой и вернулся с добычей…

Погасили свет, начались танцы; Катя холодно и отстранённо двигала бёдрами, не вынимая изо рта сигареты; Валя трудно топталась на одном месте и, напрягая сильные руки, удерживала партнёра на пионерском расстоянии. Мука читалась на её лице. Галка не танцевала – суетилась по хозяйству. Незанятые в танцах по причине нехватки партнёрш пили на широком, с каменными балясинами балконе.

Скинулись опять. Игоряша опять побежал за водкой и опять вернулся с победой. Но пирровой – пришлось тормозить таксиста и покупать втридорога.

Потом долго провожали редакционных прелестниц, многословно и витиевато прощались, беспричинно и громко хохотали, лезли на прощальный поцелуй. Девушки уворачивались. Хитрован Игоряша уехал с ними – он всегда на что-то надеялся и никогда сразу не отказывался от задуманного. Уехал ещё кто-то. Большинство же остались дожидаться утра, допивать и трендеть за жизнь, переместившись на кухню. Вася Солодовников спал, положив лицо на заляпанную жирными пятнами скатерть. Спящее Васино лицо излучало абсолютное, незамутнённое и прозрачное, как стакан водки, счастье. На него не обращали внимания. Трендели.