Петр Овчинников - Сапоговские рулады

Слух о моём водворении в «колбасном» быстро разнесся по голодным окрестностям, что я и ощутил по возникшему к моей скромной персоне меркантильному интересу со стороны родных и знакомых, которых в изобилии имел, как уроженец этой местности. Пришлось от народа прятаться в подсобных помещениях, ибо с продовольственной программой не смогла управиться сама Кпсс. Приём оказался удачным: перестали здороваться, одолевать просьбами, заискивающе лебезить и узнавать. В довершение ко всему стал преследовать кошмар: окровавленная бабушка из торгового зала хочет отрубить мою голову, а Иван Васильевич говорит подняв палец: – После разруба поверхность колоды не забудь аккуратно очистить и посыпать солью! – Я вскакивал, дико озирался, с трудом возвращаясь в реальность.

Но всё познаётся в сравнении: вспомнил «заводскую проходную, что в люди вывела меня» с толстыми военизированными тётками, стоящими на страже пропускного режима, и стало легче. Однажды, всех рассмешил слесарь Груздев. Его жена- не пустила собственного мужа без пропуска, который тот забыл дома. —Ты меня не узнаёшь? Это я Костя! – взывал к благоразумию женщины, рвущийся потрудиться Константин. – Не имею права, гражданин, предъявите документ! – Так и не прошел. Супруге объявили благодарность за принципиальность, а Груздь развёлся. Весь завод смеялся.

Слава богу, всё проходит. Моё положение материально- ответственного директора упрочилось. Незаметно возникли обязанности заботы, относящиеся сугубо к компетенции первого лица и в этот круг никто не вторгался. Я старался изучить дамские характеры своих подчинённых, не предоставляя им аналогичной возможности, оставаясь невозмутимым и ровным.

Наконец, последовал телефонный звонок начальника с приглашением на приватную беседу. До вызова приходилось с ним сталкиваться по служебным делам, но, так сказать, в группе товарищей: на совещаниях, собраниях и других, нацеливающих на трудовые подвиги мероприятиях. Шеф /представительный господин в соку, одетый во всё заграничное с блестящим лысым черепом/ создавал впечатление доброжелательного неплохого человека. И сейчас Борис Евгеньевич встретил приветливо, пожал руку и распорядился подать кофейку. – Я к тебе, скажу откровенно, долго приглядывался и пришел к выводу- ничего парень! Надеюсь на обоюдность, – Осетров при личном контакте сразу поражал открытостью и увлекающей собеседника убеждённостью, не оставляющей сомнения в своей искренности.

Кабинет начальника выгодно отличался от моего. Всё было выдержано в деловом тоне, ничего лишнего. Сделанные на заказ письменный стол, стулья, журнальный столик, стенные панели под дуб, вызывали уважение к хозяину. Паркетный пол в меру укрывался шерстяным ковром. На обитателей помещения, как положено, строго взирал Владимир Ильич. Борис Евгеньевич являлся заметной фигурой в нашей глухомани, своим столичным видом и манерами он невольно подчёркивал убогость провинциальных руководителей, / многих из них я знал, ибо и мои родители относились к престижному клану столпов общества/. Бориса в Сапогове недолюбливали, он был явно из другой стаи и попал в наши не столь отдалённые от столицы места за какие-то провинности, воспринимая настоящее положение, как нонсенс. Семья осталась в Москве, а шеф отбывал ссылку, пользуясь свободой по возможности весело, не изнуряя себя великими служебными бдениями. —Располагайся, Сергей, не буду спрашивать о первых впечатлениях, не такие они оригинальные, чтобы поразить моё воображение, лучше дам ряд советов, если не глупый парень учтёшь их и быстро сориентируешься. Не возражаешь? —Сочту за честь и обращаюсь в слух! – Меня обещают скоро в главк перевести, и так задержался в вашей дыре, посему темнить смысла нет. Тебе же здесь на первых порах обкататься полезно, – шеф смягчил оценку моей стартовой ситуации. Превратившись в уши, я старался извлечь всё полезное, пользуясь накатившей на Бориса Евгеньевича волной откровений. Скорее всего, ему в окружении женщин не с кем было вот так непринуждённо поговорить. —Во-первых, осмотрись, проясни обстановку и постарайся понять, кто чем дышит, включая всех, вплоть до уборщицы. И запомни, Серёга, они, в свою очередь, рассматривают тебя и находятся в лучшей позиции- объект изучения всегда у кого-то под прицелом и всего один. Учтут любую мелочь, так что их быть не должно. – Я согласно кивнул, преданно глядя на Осетрова. – С бабами не связывайся, догадываешься о чём говорю? В этом смысле мы мало чем отличаемся от французов и наши «ля фамы» сгубили не одну буйную голову. – Начальник потрогал себя за голое темя, из чего я молча сделал вывод, что он не является исключением из интернационального правила.