Виктория Травская - Сопротивление материала. Том 3. Так не бывает

Так же точно он смотрел на неё, и со стороны могло показаться, что оба смотрят в зеркало.

– Ладно, – произнёс он, нехотя отводя от неё взгляд, исполненный доброй насмешливой жалости. Поглядел на часы. – Мне пора, надо готовиться к операции. Помни: ты можешь на меня рассчитывать! Звони в любое время. Договорились?

Она кивнула, он чмокнул её в холодную щёку и, развернувшись, зашагал в сторону больницы.

Недельная осада закончилась неожиданно. Однажды Елена Степановна, вернувшись с работы, сообщила домашним: ей необходимо пройти повышение квалификации, и сейчас она пробивает себе специализацию в Петербурге.

– Так что, Сашка, готовься в этот свой институт культуры: я поеду с тобой!

Это было сказано самым будничным голосом, словно и не было череды бурных сцен и тягостных часов бойкота. Саша вздохнула и переглянулась с бабушкой, но обе предпочли промолчать, боясь, что слишком откровенная радость может, чего доброго, спугнуть удачу. И на свидание со Славиком (мать думала, что она «дышит свежим воздухом» с подружкой) Саша бежала счастливая.

Елена Степановна задействовала свои студенческие связи, и ей действительно удалось устроить себе специализацию по физиотерапии. Теперь она ждала этой поездки не меньше дочери: Санкт-Петербург, её Ленинград, был для неё неразрывно связан со счастливыми годами беззаботной молодости, и теперь она думала об этой поездке как о возможности обновить свою жизнь, прервать череду однообразных дней, заполненных (как она теперь сама себе говорила) только тягостной борьбой за выживание в том хаосе, в который погрузилась страна.

Тем временем изменилась и школьная Сашина жизнь. После эпохального представления на привокзальной площади, устроенного в День Победы, – с выездом восстановленного паровоза, представлением и концертом – когда они со Славиком так бесстрашно открылись друг другу, став едва ли не главными героями постановки – Саша входила в класс, испытывая непривычную смесь страха и торжества. Когда она переступила порог кабинета истории, её встретила напряжённая тишина, которая тут же взорвалась бестолковыми приветствиями. В этой мешанине возгласов была, как и положено, изрядная доля насмешек, которыми её одноклассники неумело прикрывали своё одобрение, удивление или зависть. «А вот и Джульетта пожаловала!» – прозвенел, перекрывая общий шум, голос Шутова, и Саша поняла, что Славик уже здесь.

В следующее мгновение её глаза нашли его. Он прислонился к подоконнику рядом с её партой, и она заметила, как напряжены его тонкие пальцы, стиснувшие белую, в потёках краски, доску. Тем не менее, он широко улыбнулся, и она, как на свет маяка, устремилась на его улыбку через бурные воды класса.

Иркино место привычно пустовало – видимо, её мама опять решила, что дочь нездорова и ей лучше остаться дома. Славик сел рядом с Сашей, нашёл под партой её руку и крепко сжал. Её сердце наполнилось радостью, стало лёгким и упругим, и она с вызовом обвела глазами одноклассников. Впрочем, не было и Седых – кто-то сказал, что у неё грипп и высокая температура, а в её отсутствие никто не стал устраивать показательного шельмования Рогозиной, которая была любимой Ольгиной мишенью.

Когда же, спустя неделю, Седых появилась в школе, новость уже утратила свою остроту и десятый «А» принял тот факт, что «Чешко зажигает с Рогозиной», что бы это ни означало. Все возможные версии и глумливые шуточки были озвучены и всесторонне обсуждены, но так как ни Славик, ни Саша не обращали на них ни малейшего внимания, то они скоро иссякли, и жизнь выпускного класса вернулась в будничную колею. Это было на руку Ольге, которая, разумеется, была в курсе всех событий. Случившееся стало чувствительным ударом по её самолюбию, но она для себя решила, что ни одна душа не должна догадываться об этом, поэтому держалась как ни в чём не бывало и Сашу не видела в упор. Со Славиком же была равнодушно приветлива – как приказала она самой себе: не более того .

Тем временем приближались экзамены, а за ними и выпускной – все девчонки были заняты обсуждением своих будущих нарядов, поиском подходящих туфель и украшений, и Ольга принимала в этом живейшее участие. Но она ничего не забыла: месть – это блюдо, которое следует подавать холодным. Проблема заключалась в том, что ей никак не удавалось изобрести месть, которая не ударила бы рикошетом по Славику, а этого ей хотелось меньше всего.