Эмануил Бланк - Сочинения. Том 5. Антидепрессант

Красавец Голден Гейт Бридж, самая извилистая в мире и обильно зацветоченная Ломбард стрит, легендарные Алькатрасс, Русская горка, Эксплораториум и классика музея изящных искусств, конечно, произвели незабываемое впечатление.

Не меньше, меня удивила и пара двухэтажных домов, выставленных на продажу по обеим сторонам одной улицы. Четыре миллиона долларов за один из них, превышали продажную цену соседнего дома-близнеца ровно в два раза.

Отделка, оборудование кухни и спален, лифты, кинозал, фитнесс, бильярд, сауны и джакузи были совершенно идентичными.

Полностью совпадали и фигуристые желоба для сбрасывания белья из спален второго этажа, прямо в корзины постирочной. Там же, возвышались и громадные, по нашему советскому разумению, стиральная и сушильная машины.

Узнать, что такая разница в цене обусловлена лишь видом на залив, открывавшимся из окон более дорогой недвижимости, было потрясением.

– За хороший вью (вид, англ) дают и больше, – с видом знатока, произнес дядюшка

– Эмануил, не хочешь ли ты попробовать самое вкусное Каберне в мире?, – с гордостью спросил Питер, мой новый русский знакомый, родившийся в семье белогвардейского офицера, совсем давно, ещё в китайском Харбине

Весь роскошный особняк мультимиллионера, владевшего большой и успешной фабрикой по выпуску рам для живописных полотен, был украшен картинами, скульптурами и произведениями современного искусства.

Они напрочь отторгались тогдашними, может и не совсем развитыми, эстетическими традициями и особенностями моего восприятия.

Во время просмотра, я, к ужасу, стал даже понимать Никиту – нашего бывшего союзного Генсека-дровосека, разгромившего, в далекие шестидесятые, далеко не такую продвинутую выставку начинающих советских модернистов.

Непонятные, но стоившие миллионы долларов, поделки из старых газет и мягких книжек-комиксов, были, казалось, точно, сотворены-сделаны, максимум, на манер наших примитивных детсадовских достижений.

Они становились немного понятными только после детального и подробного объяснения. Чего же, на самом деле, задумывал заумный автор.

Предполагаю, что и самим творцам странных сооружений, зачастую, доводилось узнавать о своих истинных замыслах, только после хвалебных рецензий яйцеголовых искусствоведов.

– Но Питер, признайся, это же полнейшая-полнейшая фигня, – сразив хозяина в самое сердце, безапелляционно и уверенно заявил сидевший во мне ребёнок

После третьего стакана каберне из третьей по счёту бутылки, наступил период откровений

– И калифорнийское твоё, также-также, гавно полное.– заявил я решительно опешившему богатею. Прогнав вдоль щёк, чтобы почувствовать вкус и аромат напитка, я выплюнув непонравившееся вино и достал целую бутылку, уже из своей, почти бездонной сумки.

В твоем пойле совсем нет тела! Тела вина, – пояснил я разобиженному двухметровому верзиле.

– А король-то, голый!, – который раз, пояснял я Питеру. – Дорогой! Ты стал очередной жертвой хорошо поставленной профессиональной рекламы

– Вот, давай и попробуем этого Каберне, – предложил я.– Подарок главного технолога Пуркарского винзавода пришлось тащить к Вам аж из далёкой Молдавии

Прикрыв глаза, он долго, как я ему и продемонстрировал, все перекатывал и перекатывал во рту ароматное плотное вино, перегоняя от одной щеки к другой благородную темно-красную драгоценную жидкость.

– ОООО! Здесь, я проиграл вчистую, – важно заключил он

– А как насчёт личной подписи Наполеона? – Сунув мне прямо под нос лист с размашистым росчерком, хранившийся у него под стеклом, в роскошной рамке. Он пристально, по-бонапартовски, взглянул мне в глаза и сунул справку о космической стоимости, – на аукционе я заплатил за него целых сто тысяч долларов

– Не сотвори себе Кумира. Питер, ты слышал об этой заповеди? Нафиг сдался тебе этот Наполеон? Личностью, конечно, он был незаурядной. Но ты же проживаешь свою и только свою, единственную, неповторимую, оригинальную жизнь

– Зато у меня крупнейшая в Калифорнии коллекция Текилы! – как ребёнок на песочнице, Питер упорно, не сдаваясь, продолжал назойливо хвастать

– Тут мне равных нет, точно говорю. С этими словами, захмелевший большой мальчик завёл меня в свои бесконечные подвалы, где располагалась бесценная, по его мнению, коллекция кактусовых водок

– Начнём пробовать отсюда, а закончим, вооон там, – мужественно заявил хозяин дома, решительно разлив первые рюмки