Наталья Макарова - В начале

Матвей не заметил ухода младшего родственника, а когда снова взглянул на место, где тот недавно сидел, край скамейки снова пустовал.

– Где он? – поинтересовался Матвей, подойдя к перебирающей свою косу Аленке.

– Убежал куда-то, – равнодушно ответила та.

– Ты ему что-то сказала, что он обиделся?

– Я-то здесь при чем? Просто поздоровалась. Ты и сам знаешь, он у тебя какой-то странный.

– Ты берега-то не путай! Он мой брат, злословить про него никому не позволю.

– Да нужен он мне! Было бы, о чем разговаривать! – и Аленка затерялась в толпе подружек.

Матвей еще раз оглядел гуляющих. В самом деле, где Богдан?

– О чем задумался? – насмешливо подмигнула проплывавшая мимо Танюшка, еще одна местная прелестница. – Братца потерял?

Матвей посмотрел на нее и подумал: а, в самом деле, чего он всполошился? Привитая с детства ответственность за младшего все еще давала о себе знать. Но теперь Богдан взрослый, не заблудится. Куда захотел, туда и пошел! Как захочет – домой вернется. И, пристроившись ровным шагом рядом с Танюшкой, ответил ей в тон:

– Зато тебя нашел!

Богдан сидел у кромки воды под вечереющим небом. Внимательно изучал свое отражение, представлял лицо брата. Матвей – высокий, стройный, светловолосый, голубоглазый – не походил ни на кого из семьи. Пожалуй, что-то общее можно было бы найти у него с матерью: она тоже была светлая, хоть и темнее, чем старший сын, и гибкая, несмотря на прожитые годы в нелегком труде. Но сходство это было отдаленное и малозаметное. С Артемом же Матвей был настолько не схож, что, не зная об их близком родстве, никак нельзя было бы подумать, что они – отец и сын. Артем был невысоким, коренастым и довольно смуглым с такими темными глазами, что они сразу выделялись на его и без того темном лице. Сам Богдан был весь в отца, лишь мягкость черт досталась ему от матери. Когда они все втроем, мужской частью семьи, появлялись где-либо, то на фоне двух угольков, которых напоминали отец с младшим сыном, старший выглядел высоким светлым стеблем. Никто из них никогда не придавал этому значения, и только сейчас замечание Алены о том, какие они разные, заставило Богдана посмотреть на себя и свою семью со стороны.

Никаких далеко идущих выводов Богдан не делал. Просто сидел и думал, почему сложилось именно так. Почему он сам – вылитый отец, а брат – ничего с ними общего. Вот у Аленки есть младшая сестра, так они хоть и не на одно лицо, а все равно похожи. Вспомнились ему и другие братья-сестры из родного села – все больше или меньше походили друг на друга. И только они с Матвеем выглядели так, как будто происходили из разных семей. Интересно, другие тоже это замечали? Или только Аленка просто так ляпнула и забыла? Да, разумеется, она имела в виду различие их характеров, и Богдан это понимал. Но от внешней несхожести с братом отмахнуться уже не мог.

Просидев у воды до самой темени, он, так и не найдя ответа на свой вопрос, решил вернуться к гуляющим. Однако придя на место, никого не нашел. Уединившись в своих раздумьях, он забыл о времени, а когда вспомнил о нем, было уже поздно – все давно разошлись. Не испытав из-за этого ни малейшего огорчения, Богдан отправился домой. Он и не думал ускорять шаг – к чему торопиться? Пора и так поздняя; если родители вздумают ругаться, то быстрая дорога домой этого не именит. А так у него оставалось еще несколько мгновений, чтобы побыть наедине с собой и оттянуть момент встречи с родительским недовольством.

– Ну, вот где ты шатаешься? – не удержалась от брани Евдокия, увидев на пороге младшего сына. – Брат уже дома давно!

Уставшие от работы за день отец и Матвей уже спали.

– Гуляю, – неопределенно ответил Богдан и сел за стол.

– Есть, что ли, хочешь? – немного смягчилась мать.

– Да нет, мам, ты отдыхай. Я сам, – сын заглянул в стоящий на краю стола чугунок.

– Ну, как хочешь, – Евдокия направилась в комнату, собираясь готовиться ко сну.

– Мам! – громким шепотом окликнул ее Богдан.

– Чего тебе? – оглянулась она.

– Слушай, мам, а почему мы с Матвеем такие разные?

Евдокия пошатнулась, ухватившись за дверной косяк. Сын тут же оказался рядом и поддержал ее.

– Что случилось, мам? Тебе плохо? – обеспокоенно спрашивал он.

Кровь стучала у женщины в висках, ее щеки то мертвенно бледнели, то заливались краской, перед глазами все плыло. Кто, кто мог знать ее тайну?! Кто мог намекнуть об этом ее сыну? Что он теперь будет думать о ней?