О.Покровский - Рассказы с верхней полки. Несерьёзные заметки

Времени – шесть с копейками. Солнышко вышло, но тучи, видимо, имеют что-то сказать. Идём наугад, почти молча. Температура – градусов десять. Совершенно летняя. Мысли, как выяснится позже, у всех примерно одинаковые: – Куда идём в такую рань? – раз. – Не одеться ли, пока не ушли далеко? – два. – А может часок в транспорте каком поездить? – три. Так, или иначе, но ушли с Курского и минут через 40 были уже…на Курском.

А что в Москве? Многое можно сказать о Москве, москвичах и похождениях приезжих в столице, но сказать достойно можно будучи, например, Гиляровским. Я же порадуюсь лишь, что в камере хранения на Курском за сто рублей нас допустили, таки, повторно до сумок, и мы смогли одеться по погоде. Ещё отмечу, как возвращался из «Арбалетного двора», что у станции метро «Беговая». На этой самой станции добрая женщина- билетёр упорно не желала продавать мне билет. Ну не могла она в два часа дня наскрести сдачи с тысячи рублей за билет всего на пять поездок… Купюр меньшего достоинства у меня не осталось и, пробродив некоторое время среди ларьков и павильонов, пришлось приобрести журнал «Популярная механика», которую потом, уже в Крыму, с удовольствием прочитали мы все.

А в общем-то, речь вовсе не о Москве. До вокзала добрались вовремя. Благополучно забрали вещи из камеры и едва расположились на платформе, как синий состав вполз на рельсы первого пути, блестевшие на солнышке, решившем проводить севастопольский рейс, выйдя на время из-за туч.

Кто-то прочитает и не вдохновится, второй и читать не будет, а третий скажет, что все это скучное повествование, никакой тебе лирики… Так, друзья, перед вами и лежат просто путевые заметки, не более. На правах, так скать, рекламы, разумеется бесплатной. Хоть и сам не знаю, – чего. Именно поэтому считаю себя вправе хвалить понравившееся и не замечать то, мимо чего прошёл, не обратив внимания. В Москве, например, единственное место, куда хотел попасть – Окуджава на Арбате. Ребёнку впервые показал Елисеевский на Тверской. Пацан ходил по магазину, разинув рот, и глазел, не отрываясь на внутреннее убранство. Он, в свою очередь, привёл меня в свою любимую сувенирную лавку в Александровском саду, где каждый свой приезд в столицу отмечает покупкой пары солдатиков. В других магазинах те же оловянные фигурки стоят рублей на 100-150 дороже.

Кстати о солдатиках, детях и о лирических отступлениях: в середине 70-х, когда нам, мне и моим друзьям, было лет по 8-9, были мы не разлей вода, и жили «на Ямах». Поведение наше и интересы принадлежностью к этому району и объяснялись: со старшими ходили задираться на Толевый, до одури обсматривались киношками в любимой «Искре», разумеется, бесплатно, проводили время в играх на «своём» кладбище. Ну не жизнь была у нас в то далекое время, а малина!

И вот, как-то примерно за неделю до дня моего рождения, друзья, не позвав с собой, ушли на электричку, хотя любовью нашей тогда являлся троллейбус № 9, и укатили в город. В школу они следующим утром явились с рожами такими хитрющими, что я понял – расскажут сразу, что, где, когда. Рассказать, правда, не рассказали, но то один, то другой начинали намекать пространно о каких-то доселе нами не виденных солдатиках, и спрашивали: – О таких мечтаешь? -Ну и что, вы думаете, мог я ответить?

Утром в день рождения я получил сладко пахнущий набор из 10 красных пластмассовых кавалеристов и другой – там фигурки были побольше и изображали солдат Великой Отечественной. Пять или шесть штук. Были там знаменосец, автоматчик шагающий в атаку, санитар, ощетинившийся штыком в сторону врага… Много позже, лет в 17 уже, отдал я свои сокровища – коробку разноцветных, разнокалиберных воинов, маленькому братишке, но до сих пор помню запах мягкой пластмассы, из которой они были сделаны.

Жизнь, можно сказать, прожита, получено и подарено уймища подарков, но, кажется, полжизни бы отдал за возможность прийти утром в свою 124 школу, в тогда еще 3 класс и услышать с задней парты голос дважды тёзки и лучшего друга: – О таких мечтаешь?..

Жизнь же, как разогнавшийся наш 9й троллейбус (пл. Революции – ул. Авиационная), как поезд, погромыхивая и переезжая на другие пути, всё быстрее и быстрее мчится вперёд, к конечной станции. У многих одноклассников уже внуки, друг мой погиб трагически, не дожив до двадцати пяти, а мы всё ещё пацаны из 70х. Кто пацан по жизни, кто в душе, а иные только во снах путешествуют по стране детства – особому, совершенно не изученному измерению.

За окнами вагона осталась Тула, труженик- локомотив тащил нас дальше и дальше на юг. Следующая большая станция – Курск. Решил его не дожидаться, тем более, будем ночью. Сколько раз был в Курске, всегда приезжал рано утром, а раз проводник-грузин не разбудил нас заранее и переодеваться пришлось на перроне станции Курск, едва успев за две минуты стоянки проснуться, собраться и выскочить. Тогда этот город мы почитали, как столицу советского дзюдо.