Валерий Казаков - Саша. Маленькие повести

В одну из таких ночей из местного продовольственного магазина под названием «Сельмаг», который больше напоминал деревянный барак тридцатых годов, кто-то украл два ящика водки. Воры на этот раз не были оригинальными, ничего нового не изобрели, они разобрали в магазине кирпичную трубу, спустились вниз, взяли интересующий их товар и, поднявшись обратно на крышу, исчезли в неизвестном направлении.

Слух об ограблении магазина дошел до Павла Егоровича быстрее, чем продавщица, успевшая за это время добежать до сельского Совета и напугать секретаршу Шуру Пшеничкину одним своим видом. Потом продавщица побывала у сторожа местной нефтебазы, чтобы поинтересоваться, не видел ли он кого из местных бедолаг в пьяном виде с большим количеством спиртного. И только после этого она оказалась у дома местного участкового. Из её испуганно-торопливых слов Павел понял, что два ящика водки – это ещё не всё украденное, ради этого печные трубы не разбирают. Скорее всего, из магазина исчезло ещё что-нибудь более ценное, надо всё проверить, всё как следует пересчитать. Ревизию провести…

В тот же день Павлу Егоровичу позвонил главный следователь районной прокуратуры и осведомился о принятых мерах по случаю воровства. Павел ответил, что осмотрел место преступления внимательно, можно сказать досконально, соседей опросил, магазин, как положено, опечатал, но пока ничего определённого о преступниках сказать не может, потому что улик на месте не нашел никаких… Следователь посоветовал приниматься за это дело без раскачки, ему позарез результаты нужны. Во всем Красновятском районе неуклонно падает процент раскрываемости преступлений. По этой причине районное начальство на прокурора давит, прокурор – на милицию. Только успевай поворачиваться.

– Так что выручай, Паша. Сейчас на тебя вся надежда.

– Я постараюсь, – ответил Большетрубный. – Сделаю, что могу.

– Не подведи, – попросил старший следователь…

После этого разговора Павел прошелся ещё раз по Кооперативной улице с грозным видом. Зашел к Михаилу Смагину, который вернулся из колонии месяц назад. Михаил, как ни странно, был трезв и с веселым азартом колол дрова у престарелой соседки, которая иногда выручала его деньгами. Он держался свободно, вполне независимо и не давал повода для каких-либо подозрений. А его бывшей сожительницы на этот раз дома не оказалось. Конечно, Мишка мог припрятать спиртное до поры до времени, он калач тертый, но в его глазах и улыбке не было никакой двусмысленности, не было даже намека на хитрость. А Юлька – его сожительница – могла упалить в район к своему одноногому ухажеру – инвалиду афганской войны. Инвалиды сейчас получают большие пенсии, поэтому у пьющих женщин такие люди в почете.

Потом Павел Егорович заглянул в колхозную котельную, чем-то напоминающую заброшенное бомбоубежище. Спустился по узкому лазу под пол кирпичного гаража, повернул в темноте направо и уперся головой в шершавую железную дверь, за которой слышалось гудение водяного насоса. Плечом открыл дверь, и сразу ему в нос ударил запах угольной копоти, которая украшала тут не только подоконники, но и стены, и потолки. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел в углу комнаты грязный деревянный топчан и какого-то человека на нем, который спал, свернувшись калачиком и прикрывшись какой-то захудалой рогожкой, отдаленно напоминающей конскую попону. На полу, возле спящего, блестящим веером лежали осколки разбитой стеклотары, а на столе, возле топчана, всё ещё стояла полная кружка какой-то мутноватой жидкости.

Павел тронул спящего человека за плечо, тот нехотя пошевелился и, не открывая глаз, пробормотал: «Ё – моё, задолбали уже эти ходоки»! – Повернулся на другой бок и снова затих. Павел, в раздумье, постоял немного возле спящего, с грустью посмотрел на остывающий котел, потом осторожно заглянул в тёмный угол за ним, пошарил рукой под топчаном и, не обнаружив там ничего подозрительного, направился к выходу.

Светлая улица после тёмной котельной показалась ему раем. Даже захотелось прогуляться немного по зимнему селу без всякой цели, прислушиваясь только к скрипу снега под ногами. Так он прошагал до половины Набережной улицы, когда неожиданно вспомнил о Вере. Кажется, её отец говорил вчера о каких-то странных способностях дочери, которые в сыскном деле могут пригодиться. Павел несколько секунд потоптался в нерешительности на зимней дороге, потом резко развернулся и зашагал назад к дому Ивана Филипповича.