Елена Хороших - Тайна Лисьей норы

Клим уныло крутил в руках полупустой стакан с мутной жидкостью. Он не хотел знать, что пьёт. Его устраивал крепкий шмурдяк, моментально отшибающий чувства и мысли. «Чем хуже, тем лучше», – пульсировало в голове. Такое впечатление, будто уксус развели старым малиновым вареньем, взболтали и добавили в него первач самогона. Купаж еще тот, но кто ж на такие пустяки будет обращать внимание?

Дверь бара открылась, и в помещение вошёл статный смуглый мужчина в длинном чёрном плаще.

«Как банально, – подумал Клим. – В какой ещё одежде может зайти в этот бар человек? Только в чёрной. Смешно».

Он уже хотел отвести взгляд от вошедшего и забыть про него, как вдруг ощутил сильный озноб. Поднял голову, удивлённо оглянулся: откуда такой могильный холод? Ему показалось, что в долю секунды тёплое помещение вымерзло, люди окоченели, воздух зазвенел от дрожащих льдинок, наполняющих окружающее пространство. «Какого чёрта!», – выругался про себя Клим. Он хотел встать и уйти, но не мог пошевелить и пальцем. Руки прилипли к стакану, ноги не слушались, даже глаза не могли моргать. Только мысли в голове носились, как загнанная стайка птиц, и всё тревожнее становилось на сердце. «Надо же, – пронеслась в голове следующая мысль, – а я ещё могу испытывать тревогу и даже страх. Может быть, это конец?»

Не разобравшись, принесла ли эта мысль ему облегчение или ужас, Клим вновь попробовал подчинить тело. Однако, как ни старался, ничего не получилось. Смирившись, он обречённо закрыл глаза и отключился.

Сколько Клим находился в состоянии полусна он и сам не знал, но когда очнулся, в баре опять было тепло и шумно. В полуметре от него что-то глухо стукнуло о плитку пола. Приподняв голову, Клим заметил, что возле стола, за которым он сидел, появился деревянный стул с высокой спинкой, на котором элегантно расположился чёрный плащ. Рядом примостилась невероятной красоты трость из цейлонского эбенового дерева с серебряным набалдашником в виде головы императорского тамарина. Глазницы зверька сверкали изумрудами, из пасти с загнутыми длинными усами торчал рубиновый язычок. Тамарин будто смеялся над собеседником своего хозяина.

Человек в чёрном неторопливо откинул полу сюртука и присел. Его не смущала заброшенность бара, грязный, липкий стол, люди, пришедшие сюда напиться и забыться. Человек был сосредоточен и ни на йоту не сомневался в том, что его будут внимательно слушать, более того, – внимать каждому слову.

– Ты сильно сдал в последнее время, Клим.

Парень удивленно округлил глаза. Гнев, подогретый алкоголем, вмиг закипел в жилах.

– Успокойся. Это всего лишь констатация факта. Не собираюсь тебе читать морали. Я здесь нахожусь с иной целью.

Клим хмыкнул и потянулся к стакану. Что ему чьи-то цели, если он свои давно растерял.

Незнакомец не спеша продолжил:

– Ты без своей матери похож на вырванный с корнем цветок. Уже вялый, но еще не засохший. Как ты умудрился её от себя оттолкнуть? – Последние слова он произнес, задумчиво покусывая верхнюю губу, идеальную линию которой повторяли тонкие, будто нарисованные усики.

– Да пошел ты… Это наши дела.

Клим закрыл глаза. Он не хотел никого ни видеть, ни слышать, тем более говорить с этим странным человеком. Ему смертельно захотелось быть рядом с матерью. До дрожи, до слёз вдруг выступивших на глазах. Он сам не ожидал от себя такой реакции.

– Послушай, мальчик. К великому моему сожалению, вы с матерью не можете иметь своих личных дел. – Незнакомец вздохнул, взял в руки трость и, нажав на язычок тамарина, легко откинул набалдашник. Внутри оказались маленькие шарики, похожие на гомеопатическое лекарство, только ультрамаринового цвета.

– Угостишься?..

– Послушайте, Вы! – Клим поперхнулся от негодования. – Оставьте меня в покое!

– Тише, тише, – странный собеседник вдруг широко улыбнулся. – Это совсем не то, о чем ты подумал.

Потом, задумчиво посмотрев на Клима, спросил:

– Ты хочешь хоть на миг увидеть Кару?

Предложение было настолько неожиданным, что Клим только глупо кивнул.

– Ты сейчас выпьешь стакан воды с этим веществом. Не волнуйся, не умрёшь. Ты просто увидишь маму, почувствуешь сердцем, как ей живется в разлуке с тобой. Ну, а потом поговорим.

Климу вдруг стало абсолютно всё равно, что с ним будет после того, как он выпьет снадобье. Он может потерять разум, волю, рассудок, даже умереть. Но если у него появится хоть малейшая возможность увидеть маму, он готов рискнуть.