Анатолий Зарецкий: На излете, или В брызгах космической струи

Учебу на первом курсе авиационного института мне, как и многим студентам технических вузов, пришлось совмещать с работой на авиационном заводе. С непривычки было тяжело, зато отвлекало от тяжких дум. А на втором курсе, когда нагрузка спала, и осталась лишь учеба, беда навалилась с удвоенной силой. И я не выдержал. В институте мне было неинтересно всегда, а в состоянии депрессии – невыносимо тоскливо. Я перестал посещать занятия, не стал сдавать весеннюю сессию, и был отчислен.

Под давлением родителей согласился с их неверным решением и вместо срочной службы в армии угодил в военное училище. Бывшее ХВАИВУ уже изменило профиль обучения – стало готовить офицеров для ракетных войск стратегического назначения. Теперь оно называлось командно-инженерное училище – ХВКИУ. От авиации сохранилась лишь летная форма.

Так в круг моих интересов вошла ракетная техника. Я готовился стать военным инженером-ракетчиком. И на три года моим домом стала казарма.

Лето шестьдесят шестого года стало поворотным в моей судьбе. Черная полоса продолжительностью в пять лет стала светлеть. В Бердянске, где отдыхал в семье Саши Бондаря, с которым дружил все пять лет учебы в училище, познакомился с удивительной девушкой – Валей Кузнецовой. Валя-Валентина, как ее звал тогда, вернула меня к жизни, вселила уверенность в себе, подорванную годами самоотречения. Она была инициатором нашего бурного романа. Эти трое суток в городе у моря запомнились нам обоим на всю жизнь.

Увы, внезапно мы потеряли друг друга на целых три года. А когда встретились, она уже была замужем за Сашей. Именно тогда я потерял его как друга.

Осенью того же шестьдесят шестого года случайно встретил подругу Людочки. В непростом разговоре неожиданно узнал, что это она расстроила наши с Людочкой отношения, оклеветав меня перед любимой. От нее же стало известно главное – все пять с половиной лет нашей разлуки Людочка не забывала нашу весну. У нее много друзей, но она, как и я, до сих пор одинока.

Три с половиной года Людочка избегала любых разговоров со мной, еще два года мы не виделись вовсе. Но стоило ей прочесть мои стихи, которые передал через подругу, поняла, как ошибалась все эти годы.

И вот мы встретились. Мы взглянули в глаза друг другу, и слова стали лишними. К нам вновь вернулось счастье взаимной любви.

Но, это уже было горькое счастье. Людочка знала, что безнадежно больна, а потому, вопреки чувствам, не хотела развивать наши отношения. Она была готова пожертвовать своей любовью ради моего мнимого счастья. Но, я любил мою Людочку так сильно, что просто не мог поверить в неизбежное и был готов на все, чтобы его предотвратить. Моя бесконечная любовь придавала силы. Я развил такую бурную деятельность, что даже Людочка поверила, что может быть спасена. Мы впервые объяснились, не скрывая чувств и сомнений, и решили соединить наши судьбы, какие бы испытания не готовила нам жизнь. Мы объявили о помолвке, и моя любимая Людочка стала моей невестой. С того дня она стремительно пошла на поправку.

Но, чудес не бывает. И полгода счастья закончились внезапной смертью любимой. Моя душа умерла вместе с Людочкой. Утешало лишь, что она ушла, не разочарованная жизнью. Мир опустел без моей Людочки. Стало неинтересно жить. Ведь, чего бы я не достиг, об этом никогда не узнает моя любимая.

Нет больше глаз, отражавших Вселенную.

Жизнь твоя – чудо неповторимое –

Вмиг промелькнула, неудержимая,

В светлую память, в твой образ нетленный.

Но, однажды вспомнил, что, прощаясь со мной, она взяла обещание “учиться всему и всегда”. И тогда я с головой погрузился в учебу, на время подавив свои чувства.

Моя дипломная работа была признана лучшей. Но, меня не оставили в училище. Не направили и в строевую часть, хотя “доброжелатели” уже подготовили именно этот вариант. Вместе с Сашей Бондарем и еще двумя сокурсниками меня распределили в испытательную часть научно-исследовательского полигона, широко известного под громким именем “Космодром Байконур”.

Прощаясь с родным городом, посетил наши с Людочкой памятные места, где мы были так счастливы. У могилы любимой долго вспоминал эпизоды нашей жизни и неожиданно понял, что обязан сделать все, чтобы сохранить память об этой неповторимой девушке, о нашей с ней чистой дружбе и большой любви. Впервые появилась конкретная цель, которая придала некий смысл моей унылой жизни.

К месту назначения ехали втроем – Валя с Сашей и я. Для нас с Валей этот путь оказался непростым. Мы встретились с ней через три года безвестности и, наконец, выяснили, кем и как были разрушены наши отношения. Я не принял ее неразумного предложения отстать от поезда и вернуться домой. Валя все еще нравилась мне, но в глубине души понимал, что любить ее так, как любил Людочку, уже не смогу никогда.