Анна Старобинец: Посмотри на него

– Вы верите в Бога?

– Да, я верю. А некоторые женщины не верят – но все равно хотят крестить своих детей или освятить их, если они рождаются мертвыми. Им от этого становится легче. У нас при больнице есть священники, но если по какой-то причине священник недоступен, а дело срочное, я могу крестить ребенка сама.

– Вы?!

– Да. Акушеркам разрешается крестить детей. Или провести церемонию освящения, если ребенок мертв.

– А можно провести эту церемонию с плодом? С ребенком, которому только 20 гестационных недель?

– Да хоть 11 недель! С любым малышом можно провести церемонию. Пятнадцать лет назад это было не так, но мы добились для женщин и их малышей этого права. Потому что горе не слабее от того, что срок гестации меньше.

– А в каждом роддоме Германии есть такой “специалист” по мертворождениям, как вы?

– Нет, но я работаю над этим. Например, я скоро устрою с евангелической академией четырехдневный конгресс, я уже нашла для этого дом – очень светлый, с большими окнами… Со всей Германии приедут акушерки и медики, и я проведу для них что-то вроде курса повышения квалификации. Я уже делала один такой курс семинаров для коллег – по приему родов с детьми, которые не будут жить. Кстати, когда мы с акушерками из Восточной Германии стали обмениваться опытом, оказалось, что у них до падения Стены таких малышей просто кидали в ведро с водой. Мы здесь, в Западной Германии, были совершенно шокированы такой практикой. Такого мы не делали даже в 80-е. У нас в Западной Германии была тактика: пусть малыш умрет сам. Но его обычно уносили от матери в другую комнату… Так вот, мы были шокированы их тактикой, а они – нашей. Мы им говорили, что ведро с водой – это очень жестоко, а они нам: “Но ребенок же все равно нежизнеспособен!” Сейчас такого, конечно, нигде уже нет. Но все равно не все понимают, как принимать эти роды. А у меня опыт богатый. Так что я рассказываю, как я помогаю женщинам психологически, как веду себя, что можно делать, а чего нельзя. Например, нельзя в помещениях, где происходят такие роды, использовать ароматизированные свечи. Женщины потом всю жизнь будут вспоминать этот запах и не смогут его выносить, он будет ассоциироваться у них с детской смертью.

– А как вы помогаете женщинам психологически?

– Стараюсь делать для них, что могу. Некоторым нужно, чтобы я подержала их за руку или даже обняла. Мне сначала казалось, что это слишком интимно, но раз кто-то сам просит, значит, так действительно лучше. Поэтому я никогда не отказываю в таких просьбах. И даже, наоборот, предлагаю: “Хотите, я вас обниму?” Кто-то хочет, кто-то нет, а какая-нибудь женщина сомневается и говорит: “Я не знаю”. Я отвечаю: “Ну давайте попробуем?” И я ее обнимаю. Особенно если у нее нет партнера или партнер не в состоянии, если он оцепенел… Еще хорошо помогает массаж ног женщины. Даже просто положить руки на ступни и держать 10–15 минут, это очень помогает! Для некоторых объятия – это слишком, а прикосновение к ногам – в самый раз. Для некоторых тактильный контакт, наоборот, неприемлем – я это спокойно принимаю. Я для них никто – не любимый человек, не друг. Я чужак. Но иногда именно чужак в такой ситуации может помочь… Еще я часто дарю женщинам, у которых принимаю такие роды, какую-то мелочь, маленькую безделушку, чтобы они могли потеребить ее, сжать в руке, иногда им очень важно держать что-то в руке. И они потом кладут эту штучку в могилу малыша – или хранят как памятный сувенир всю жизнь.

– А что это может быть за штучка?

– Ну вот, например. Вот такие разноцветные камушки. Или вот такая висюлька – вешаете ее на окно, и, когда ее освещает солнце, в комнате появляются сотни маленьких радуг. Как ни странно, эти мелочи могут сделать огромное дело, они могут очень помочь. Но если женщина их не хочет, если ей кажется, что это какие-то глупые штуковины, – я не навязываю, я их забираю. Вы хотите? Эти штучки я специально для вас принесла.

…Она протягивает мне висюльку и два камушка, синий и красный – вроде тех, что детский психолог давала моему Барсуку: “…это будет твоя сила, а это – твоя радость…” И я беру свою силу, свою радость и сотни радуг из рук женщины, работающей ангелом смерти. Из рук, которые не обнимали меня, но обнимали таких же, как я.

Вскоре после нашего интервью доктор Кристине Клапп прислала мне ссылку на открытую статистику по абортам в Германии, включающую прерывания беременности по медицинским причинам. Аналогичную подробную статистику по России мне найти не удалось (в открытом доступе есть данные Росстата по абортам по регионам и по возрасту женщин, но нет информации о причинах прерывания и сроках беременности; от врачей же получить нужную статистику не удалось в силу недоступности врачей). Тем не менее немецкая статистика может быть полезна и нам. Например, поскольку климатические и экологические условия в России и Германии до определенной степени схожи, а население не слишком различается генетически и фенотипически, в этих двух странах мы можем ожидать примерно одинаковый процент внутриутробных мутаций. Поэтому, я полагаю, немецкие статистические выкладки, касающиеся прерываний по медицинским причинам, можно в общем и целом приложить и к нашей российской действительности с поправкой на количество населения. Население в Германии – порядка 81,3 миллиона человек, в России – 146,5, то есть почти что в два раза больше.