Рауфа Кариева - Они лучше

В этом мне помогла «пампушка» Лидочка – бессменный работник отдела кадров, «своя, тамошняя», знавшая ВСЁ. Очень я благодарна ей за это. Ведь нужно было докладывать директору, если принимаю на работу парня после армии – чей он сын, внук, племянник и чем отличился его дед, например в 1956 году. Также о специфике работы говорит тот факт, что в моем личном деле были строгие выговоры с лишением премиальных, например, за то, что заводской автобус, который вез на утреннюю смену людей из райцентра, сломался в лесу, а зима была, мороз трескучий. Пока отправили за людьми другой автобус, они промерзли и опоздали на смену. Также «строгач» у меня был за то, что в новогоднюю ночь директор сделал лично рейд на завод и обнаружил подвыпивших рабочих. Аргумент: я плохо веду воспитательную работу с руководителями и рабочими. Тут еще я как-то согласилась, все-таки – люди, дисциплина. Ко мне это имеет отношение. Но вот следующий выговор я сочла несправедливым и очень обижалась: на заводе шла ночная отгрузка продукции и вывезли одну лишнюю машину продукции без документов. Аргумент для выговора – плохая воспитательная работа среди сотрудников охраны – это я считала «перебором». Однако рассказ этот про лошадь, а не про управление персоналом предприятия.

На работу я приходила рано, в восьмом часу утра. Отдел кадров находился прямо у главного входа в заводоуправление. Окна кабинета начальника отдела кадров выходили на главную дорогу поселка. В окно я увидела, как на телеге, запряженной лошадью из подсобного хозяйства, подъехал конюх.

Несмотря на то, что я была в раздумьях о текущих производственных делах, все же в голове у меня, при взгляде на лошадь, пронеслась череда коротких мыслей: «Лошадь беременна. Почему ее запрягли? Когда в отдел кадров наши работницы приносят справки о беременности, так мы их на легкий труд переводим».

Тут в кабинет вошел конюх с каким-то вопросом. Вопрос мы решили, а потом я ему сказала: «Лошадь беременна».

Я – городской человек, в деревне оказалась случайно, ничего про анатомию и физиологию лошадей не знала, я вообще почти никогда не видела лошадей близко, кроме как в детстве, в цирке. Я это сказала, потому что мне так показалось. Интуитивно. По наитию. Может, лошадь на каком-то инопланетном языке передала такую мысль в пространство.

А конюх отвечает мне абсолютно уверенно, со знанием дела, как профессионал: « Да нет, Рашидовна (меня там по отчеству звали), этого не может быть. Тебе показалось. Во-первых, она ни с кем не гуляла – в округе коней нет, во-вторых, ее два дня назад осматривал ветеринар».

Конюх меня почти убедил. К тому же наш ветеринар вызывал у меня доверие. Видно было, какой он образованный человек. Он не только обслуживал все хозяйства с животными в округе, но его часто вызывали в областной центр – город Владимир – к питонам и попугаям. Настолько хорошим он слыл доктором.

Но все же какая-то «занозинка» в душе у меня осталась. Я решила, что просто я всегда была излишне сентиментальна и жалела животных.

Потом дела опять унесли меня в своем бесконечном водовороте, и я забыла об этом разговоре.

Прошло какое-то время. Не помню точно, какое. Но опять утром я нахожусь в своем кабинете и слышу за дверью чьи-то громкие возбужденные голоса, а затем резко открывается дверь моего кабинета. На пороге стоит взъерошенный конюх. Глаза шальные от распирающих его чувств. «Рашидовна!!!», – почти крикнул он. «Откуда ты могла это знать???». На мой вопрос, что случилось, конюх рассказал, что сегодня утром он пришел в конюшню и не поверил своим глазам: рядом с лошадью находился новорожденный жеребенок.

Конюх не мог совладать с чувствами: «Как он мог не заметить? Когда лошадь смогла провести свидание с конем?»

«Бедная, бедная лошадь »– искренне сокрушался конюх. «Ведь и тяжести возила, и огороды пахала, и дополнительно не подкармливали, и во время родов не помогали». Конюх очень расстраивался, что не доглядел. Однако среди причитаний и четко слышался его вопрос ко мне: «Откуда ты знала про беременность лошади?».

Деревня есть деревня. Поползли разговоры на тему незамеченной беременности лошади и моей подозрительной об этом осведомленности.

Я и так там была «белой вороной». Нет, меня не обижали, относились ко мне хорошо. Но я ведь для них была чужая, непонятная – «одета не так, выглядит не так», нерусская, приезжая, с необычной биографией. Первые дни работы на заводе с меня не спускали глаз – это потом, намного позже мне рассказали, когда привыкли и полюбили меня – и шептались: «Фифа какая, привезла 10 пар туфель разных цветов, выставила их в отделе кадров и меняет каждые три часа. Прическу делает как на сцене в театре, красится как балерина, разговаривает по-русски, но глаголы какие-то употребляет – как из старинных книг». Общий вывод: «чужая, с прибабахом». «Не наша».

Читать дальше