Николай Коровин - Наповал. Повесть

– Ну сдалось тебе это марате!

– Карате!

– Да какая разница! Карате-марате. Что за борьба такая. Ногами по голове бить.

– Мам! Да при чем здесь ногами! Это целая философия, понимаешь. Стремление к совершенству.

– Вижу я, какое это стремление! 30 рублей в месяц. Сынок! Ну это ж не рубль отдать. У меня зарплата 140. Считай, одну четверть на то, чтобы ногами махать. Да и потом тебе доктор бороться запретил после сотрясения, а тут вдруг по голове попадут ногой!

– Ну мамуль! Ну пожалуйста! Я потом устроюсь на овощебазу вагоны разгружать и отдам тебе все!

– Вот еще! Ни на какую овощебазу ты не устроишься. Еще не хватало! Что мы, нищие, что ли! Ладно! На, вот, держи. Грузчик. Смотри там, поаккуратнее.

– Мамуля, ты у меня золото!

Алексей схватил три радужных червонца, на которые обычная советская семья могла запросто жить полмесяца и, ощутив, как за спиной развернулись крылья цвета белоснежного кимоно, понесся записываться в секцию карате.

Прошло три года. Они даже не прошли, а пролетели как один миг, наполненный четким, распланированным ритмом. Школа, тренировки, соревнования, тренировки, школа. Он еще продолжал заниматься самбо, но вся его душа, все сердце были полностью захвачены этой, пока еще новой и экзотической страстью – карате. Он грезил тренировками, считал часы и минуты до следующего дня, когда можно будет вечером рвануть со всех ног в школу, переодеться в самодельное, скроенное из офицерского нижнего белья кимоно, зайти с обязательным поклоном в спортзал, который из обычного школьного зала для занятий физкультурой превратился в мистическое культовое место под емким названием «додзё». А спокойный и мудрый сенсей Сергей Решетов практически заменил ему отца, которого Алексей уже и не помнил.

Дома прямо на двери туалета он приколотил сидение от стула с дерматиновой подушкой, набитой войлоком, таким макаром, чтобы, сидя на унитазе, можно было отрабатывать удары. Бедная мама стала всерьез беспокоиться за его психическое здоровье, когда к ней пришел участковый и сообщил, что ее родное чадо бегало по крыше их девятиэтажки в белых кальсонах и размахивало палками и ножами. Как выяснилось, Алексей просто время от времени надевал кимоно, пробирался на крышу дома и там, в недосягаемости для посторонних глаз, отрабатывал технику карате, работу с деревянным шестом, роль которого успешно выполняла палка от швабры, и практиковал им же самим придуманные движения с кинжалами, которые опять же весьма успешно заменяли мамины кухонные ножи. Однако его тренировки на крыше не остались незамеченными для бдительной старушки, проживающей в соседней девятиэтажке. Бабка засекла, что по крыше дома бегает сумасшедший в белом исподнем и размахивает ножами. Перепуганная пенсионерка тут же позвонила в милицию.

Осенью 1981 года группа молодых людей со спортивными сумками направлялась к закрытым дверям спортзала одной из школ в Первомайском районе Москвы.

– Сенсей, а что хоть за пацаны?

– Да вот, оказывается, в соседнем районе тоже группа уже давно работает в школе. Я с их тренером пересекся, ну и забились, кто круче. Он говорит: давай ты своих, я своих, там и решим.

– Ну это понятно, а что за стиль, по каким правилам драться будем?

– Да не парься, Леха, придем, увидим, победим.

– А чего ночью-то?

– Да ты чего! Газеты не читаешь! Сейчас такой накат на карате идет. Как только ни называют: и каратееды, и убийцы. Похоже, скоро прикроют нас по решению партии и правительства.

Группа подошла к двери спортивного зала у черного входа. Сенсей постучал. Через несколько секунд дверь открыл угрюмый парень в кимоно с белым поясом.

– Вас сколько?

– Вот, все наши! Шестеро.

– Заходите!

Группа прошла в совершенно темный коридор школы.

Алексей попытался разговорить незнакомого парня:

– А что у вас темень такая? Электричество вырубили?

– Свет включать нельзя. Тут рядом со школой опорный пункт, менты могут увидеть. Повяжут тогда всех. Драться при свечах будем.

В спортивном зале чужой школы их ждали. На подоконниках и на полу горели свечи, отбрасывая на стены таинственные и зловещие тени. Бойцы школы, человек десять, кучковались в углу зала и бросали недобрые взгляды в сторону пришедших гостей. По всему ощущалось, что дружеского чаепития здесь не ожидается даже в перспективе.

Драться начали сразу, отчаянно и жестоко. Правила оговорили сенсеи, непосредственно перед началом боев. Решили, что можно бить в полный контакт по корпусу и по ногам, в лицо лишь обозначать. Однако через десять секунд после начала первого боя об этих джентльменских ограничениях напрочь забыли. Начали рубиться на вынос.