Людмила Миловацкая - Московские созвездия

– Ну, как тебе такое окончание?

– Всё точь-в-точь, как я чувствовал, но не успел написать! А ты не мог бы…

– Записать эти слова? Конечно! Это ведь твоё первое стихотворение? Поэты должны помогать друг другу. Мне тоже вначале помогла Лиза. Сейчас всё запишу.

Обмакнув перо в чернильницу, Коля быстро принялся писать.

– Ну вот, готово!

Слава взял листок, внимательно всмотрелся и, вскинув на друга тёмные глаза, воскликнул:

– Я здесь почти ничего не понимаю!

– А, ясно. Ты не умеешь читать письменные буквы, только печатные. Не беда, я вечером попрошу маму напечатать их на машинке, но советую тебе поскорее научиться разбирать письменные буквы. Да и писать научиться не мешало бы. Ладно. Я скажу Лизе, чтобы с тобой позанималась.

– А что я скажу маме, если она найдёт эти стихи? Наверное, надо этот листочек куда-нибудь спрятать.

– Прятать не надо. Скажи, что я тебе дал… Стихи, скажем, о Снегурочке. Да, о Снегурочке.

– Это ты здорово придумал! Спасибо большое. Только ты, пожалуйста, никому не говори!

– Можешь не беспокоиться. Если напишешь ещё что-нибудь, приходи.

Как Слава и предполагал, мама встретила его вопросом:

– Был у Тихомирова? Чем занимались?

– Вот, Коля дал свои новые стихи. Нам для выпускного утренника в саду велели что-нибудь подобрать, – заученной скороговоркой выпалил Славик.

– Можно посмотреть?

Взяв первый листок, Клавдия Васильевна с выражением прочитала вслух стихотворение:

– Очень, очень мило. А это что? Стихотворение «Снегурочка». По-моему, для выпускного это не слишком правильный выбор: надо бы подобрать стишок о весне или о лете… Впрочем, – пробежав глазами первые строчки, Клавдия Васильевна села на стул и несколько раз внимательно прочитала стихотворение. Не выпуская из рук исписанный листочек, задумчиво произнесла: – Надо же, такой маленький мальчик, а как тонко почувствовал весь трагизм образа.

– Какой ещё трагизм? – С чаем в руках вошёл в комнату отец и сел в кресло.

– Да вот, прочитала стихотворение про Снегурочку. Я всегда плакала, когда читала про неё сказки, а уж когда спектакль увидела… Мне её было так жалко, так жалко!

– Не понимаю, зачем автор сочинил такой конец. Ну ладно Андерсен, иностранец, они там все малахольные. Русалочка его мучилась-мучилась, да так и ушла ни с чем. И наш писака туда же. Забыл, кто про эту Снегурку-то написал…

– Александр Островский, – подсказала мама.

– Вот-вот. Вроде бы русский человек!.. Окончание сказки никуда не годится! Лучше бы написал так, как бывает в жизни: жила-была Снегурочка со своим отцом, хорошо жила, горя не знала. А как вошла в возраст, потянуло её к людям. Наметила себе жениха, вышла за него замуж и стала нормальной бабой.

– Иван…

– Нет, и не спорь! Не по-нашему у него всё как-то вышло, неправильно.

– А как было бы правильно? – с интересом спросил Слава.

– А по-русски так: раз полюбила этого, как его… – выходи за него замуж. Какой уж там из себя этот…

– Мизгирь, – машинально произнесла мама.

– Вот именно. Полюбила мужика – выходи замуж и терпи. Хотя конечно, Мизгирь – тот ещё субчик. Вместо того чтобы похваляться перед людьми, женился бы приличным образом. Влюбиться каждый дурак может, а ты вот построй дом, обеспечь всем жену и этих, снегурят…

– Ты всё шутишь, а я говорю серьёзно. Стихи написаны о Снегурочке, а я почему-то подумала о Лидочке: слишком она красивая, спокойная, незащищенная. Был бы жив отец…

– Да, женщинам без хозяина трудно, – вздохнул Иван Никитич. – Но ничего. Девочка она умненькая, живёт, слава Богу, не в лесу, а в Москве. Поступит в институт, мужа найдёт хорошего, и всё будет хорошо. Так ты собираешься меня кормить?

– Всё давно готово, садись за стол, – спохватилась Клавдия Васильевна.

Слава взял со стола забытые листочки и тихо прошёл в детскую. Брат не обратил на него никакого внимания, занят был: сидя на полу, разбирал очередную машинку. Слава сел за стол, развернул листок и прочитал стихотворение с начала до конца.