Елена Асатурова - Жена хранителя маяка

– Но, миссис… – попытался было возразить Том.

Однако она прервала его:

– Пока не расскажешь, я не сдвинусь с места.

Вздохнув, Том опустился рядом с ней на старый поваленный дуб и начал рассказ.

Рассказ Тома. Остров, 1921 год

– Мне шёл двенадцатый год. Я всегда был не по годам рослым и сильным и в свободное время помогал отцу вытаскивать сети, заготавливать дрова, чинить лодки. В то время викарий ещё жил на острове и обучал меня и нескольких ребятишек с крестьянских ферм, так как возить нас в школу на побережье каждый день было некогда: шла война, и большинство здоровых мужчин были призваны на фронт. Мой отец тоже два года служил на военном корабле где-то в колониальных водах, и нам с матерью приходилось нелегко: ведь я был ещё мал для тяжелой работы. Викарий всегда давал мне то пирог, то кусочки сахара; то приносил для всех учеников молочно-сухарную запеканку, которую готовила его дочь Эллен. Под класс для занятий он приспособил комнату в своём доме – там было тепло, сухо и чисто, Эллен поила нас горячим чаем, и поэтому на занятия я всегда шёл с радостью. Однако после уроков мне приходилось торопиться домой, чтобы хоть как-то помочь матери по хозяйству: или наловить рыбы, или собрать хворост для печки…

Раньше на маяке служил некий Магнус Макбрайд – немолодой, но крепкий бывший военный инженер, присланный к нам на остров после службы в колониях. По крайней мере, так говорили взрослые. Появился он ещё до войны, сменив прежнего смотрителя, скончавшегося от пневмонии. Макбрайд был нелюдим: в церковь не ходил, на побережье выбирался редко; нас, ребятишек, и близко к маяку не подпускал. Называл его важным государственным объектом. Продукты ему привозил паромщик, да и мы снабжали его свежей рыбой.

Через пару лет после окончания войны, когда мой отец уже вернулся домой, на остров прибыли какие-то люди. Все называли их комиссией из «Тринити Хаус», но точно никто ничего не знал. Продемонстрировав военную выправку, они быстро и в полном молчании прошли от парома к маяку, а через несколько часов вышли оттуда уже в сопровождении Макбрайда. Джон Болл и мой отец перенесли на паром какие-то чемоданы, коробки – видимо, личные вещи Магнуса, – и незнакомцы покинули остров. А на маяке остался новый смотритель, Ваш муж – как говорила моя мать, самый молодой смотритель на её памяти.

Но что-то я увлёкся воспоминаниями о былых днях, а Вы ведь просили рассказать про каменоломни. Мальчишкой я, конечно, излазил весь остров, знал каждый его уголок, каждую тропинку. Вот только отец всегда запрещал мне играть около заброшенных гранитных разработок. Они закрылись давно, ещё до войны. Мать опасалась, что там есть незаметные глубокие ямы, в которые легко можно упасть, и тоже не разрешала ходить в ту часть острова.

Но какие запреты остановят любопытного мальчишку вроде меня? Тем более что мой соученик Колин Эванс как-то после уроков шёпотом рассказал нам, что в каменоломнях водятся призраки, которые по ночам выбираются из подземелья и кружат по поляне, а глаза у них горят, как огоньки. И иногда, когда погода портится и сильные шторма с грохотом обрушиваются на остров, призраки чувствуют силу, уходят всё дальше от каменоломен и их огоньки можно заметить и на болотах недалеко от нашего рыбацкого дома.

Увлекательный рассказ Колина был прерван появлением викария, прочитавшего нам целую лекцию о вреде суеверий, о естественном природном явлении – блуждающих болотных огнях и задавшего на дом большой параграф из естествознания…

Но рассказ приятеля не выходил у меня из головы. Я и сам не раз видел эти самые огоньки на болотах, но не придавал им значения, считая их обычным явлением. Теперь же мне не давала покоя мысль о призраках из каменоломен, расхаживающих вокруг моего дома. Однажды, во время сильной бури, я сидел в темноте у окна, силясь разглядеть сквозь пелену дождя и тумана далёкий свет маяка. Как вдруг снова увидел какие-то блики, уходящие к безлюдной скалистой части острова сразу за болотами. Но, сколько я ни приставал к матери с расспросами, она так ничего и не ответила, а лишь рассердилась и погнала меня спать.

Той ночью я проснулся от голосов на кухне: мать о чём-то спорила с отцом, вернувшимся домой вымокшим до нитки. До меня долетали только обрывки фраз: «обещал мне», «последний раз», «сообщить властям», «каменоломни»… Больше я ничего не разобрал, но упоминание каменоломен убедило меня в том, что надо исследовать это таинственное место и разобраться с этими призраками…