Дуся Широбокова - Не было печали

Мюзикл шикарный, наслаждаюсь каждой нотой. Я получила то, о чем мечтала. Люба тоже довольна. Осталось только поесть и сесть на поезд. Но оказалось, что вечерняя Москва сильно отличается от утренней. Плотные толпы народа, в кафе не пробиться. Я понимаю, что резервы моего организма исчерпаны. Особенно когда стояли, опять же, в Макдоналдсе за гамбургерами, я говорю Любе: «Сейчас упаду в обморок». И чувствую, что действительно упаду. Опять же, Люба оказала мне поддержку. Следила за заказом на табло, я вышла подышать. В общем, схватили мы еду, побежали на вокзал, поезд уже стоял. Сели. Я очень удивилась, когда услышала у проводника, что пассажир, выкупивший нижнее место, может не пустить верхнего за стол покушать. А как тогда верхнему есть? Лежа? Но в нашем случае внизу были добрые интеллигентные бабушки, которые мило беседовали о прекрасном и кушали селедку под шубой (я это хорошо запомнила, потому что выбор блюда для поезда в моем понимании очень странный). Тем не менее мы спокойно поели и завалились спать, окультуренные и измотанные до предела. На следующий день прекрасно доехали, благо полвагона рассосалось, было где поесть. В Агрызе не сразу, но все-таки нашли маршрутку. Доехали как селедки в бочке.

В общем, культурные развлечения тоже требуют определенных жертв.

Кто из нас не мечтал в детстве стать археологом? Отыскивать сокровища, древние артефакты. Пусть из меня археолога не получилось, но радость раскопок мне доступна, особенно если я прибираюсь в шкафах и особенно у Любы. Как-то раз Андрей сказал: «Это за рубежом у детей Нарния, а у нас – Свинарния». Люба обиделась, и я с ней согласна. Шкафы – это настоящий Клондайк. Я неожиданно нахожу в шкафу очень интересные предметы. Однажды нашла давно потерянную чашку с остатками древней окаменелости. Долго гадала, что это может быть, так и не угадала. Оказывается, Люба стряпала в чашке в микроволновке кекс, но он не получился и был заброшен в шкаф. Как-то нашла старинные манускрипты: грамоту за участие в конкурсе «Дары осени» за 1 класс, эссе с фотографией, где изображена Люба в обнимку с черепашкой Глашей на конкурс «Моя семья и другие звери», мой сертификат за тысяча девятьсот лохматый год по лечебно-медикаментозным блокадам. Бывают и малоприятные открытия. Например, случайно нашла тарелку с шелухой от семечек. Вероятно, засунутую туда впопыхах, когда нужно было создать видимость порядка. Самым старинным артефактом оказалась целая пачка жвачки, срок годности которой истек 7 лет назад. Решили испытать на мне. Ничего, выжила. Не отравилась. Даже вкусно было. А еще случайно находятся настоящие сокровища. Как в пещере из сказки «Али-Баба и сорок разбойников». К примеру, золотые сережки в коробке с игрушками. Или 600 рублей, приготовленные для репетитора, засунутые в блокнот и благополучно там забытые. В общем, если хотите ощущать радость великих открытий, не надо держать идеальный порядок в шкафах. Достаточно прибираться раз в год, а то и реже. Ощущения незабываемые.

Я себя считаю абсолютно мирным человеком. Оружие держала несколько раз в жизни. В первый раз на НПВ. Это советский предшественник ОБЖ, называется начальная военная подготовка. Там нас учили надевать противогаз и разбирать автомат Калашникова чуть ли не с закрытыми глазами. Потом несколько раз стреляла из пневматической винтовки по банкам на огороде. И тут меня вдруг пригласили в тир пострелять. Я подумала: «Почему бы и нет?» Но пошла без особого энтузиазма. Тир находится в музее им. Калашникова. Пришла. А там все строго. Кругом охранники. Сам тир за закрывающейся дверью, где написано, что вход только со справкой от психиатра или по действующим водительским правам. Хотя, когда ездишь по нашим дорогам, думаешь, что половину водителей неплохо бы сдать в психушку.

Зашла, смотрю, почти одни мужики, всего одна тетенька. Сама стрельба идет уже в отдельном помещении, за бронированной дверью и стеклом. Выходит отстрелявшийся мужик. Довольный, раскрасневшийся. Заливается соловьем. Рассказывает, глазки блестят. Какой пистолет тяжеленький, какая отдача мощная, сколько раз попал. Смотрю на него скептически и думаю: «Много ли человеку надо? Пистолетик дали и счастлив». А тут еще главный начальник в тире говорит: «Вы не переживайте, у нас тут аптечка есть». Я напряглась. Он продолжает: «Объясняешь, объясняешь им, что не надо прижиматься лбом к прицелу. И все равно находится умник, который не слушает. И что? Выходит – бровь рассечена, кровища хлещет. Приходится помощь оказывать». Я вжимаюсь в кресло, думаю: «Может, тихонько отползти к выходу? Что я тут потеряла? Не стреляла – и не надо».