Наталья Ананьева - Чужая планета, или Мои земные приключения

– Добрый вечер, – неброско сказал МаПет, простым и неназойливым взглядом оглядев стоящего напротив и промокшего до последней нитки мужчину лет пятидесяти с засученными по локоть рукавами белой рубашки, скрывающими так мокрую дорожную грязь. С его челки расторопный дождик проложил дорогу и, на правах хозяина возникшего положения, торопливо и настойчиво капал прямо за шиворот.

– Ну и ночка выдалась. Не правда ли? Я – Михаил, из газеты «Народный вестник». Я только с поезда. С вами должны были связаться из нашей редакции.

– …

– Я – журналист.

– Проходите, чего стоять на пороге.

Дом Матвея Петровича был ведомственной квартирой, привыкшей встречать то офицеров по распределению, то приехавших в город на время делегации, то вот… командирующихся. Михаил снял с носа запотевшие очки, прищурил глаза, оглянулся и, протерев краем мокрого пальто окуляры, принялся вместе с чемоданом размещаться на новом месте.

– Вот, здесь кровать, а там полотенце. Чай не предлагаю, простите. Спал очень плохо. Бессонница, мать ее за ногу. Кухня внизу, все удобства там же.

– Мне кажется, или вы и есть тот самый Матвей Петрович Головин – отставной офицер, двадцать восемь лет на службе МВД в оперативном? Это, кажется, вы занимались делом о пропаже рыжеволосых девушек, которое гремело в девяностых в Кишенево? Я изучал это дело.

Матвей Петрович неохотно отрезал внезапно возникший разговор:

– Разговоры давайте оставим до утра. Располагайтесь.

Ночные шорохи вскоре затихли, отпуская на волю уставших от дневной суматохи людей и их запутанные в долгой дороге, в осенней непогодице и в бессоннице, тягучие и провальные сны.

Раннее утро усталых мужчин случилось только к обеду. На стенах в гостиной, в коридоре вдоль лестницы на второй этаж, а также, как оказалось, и во всем остальном доме красовались большие и маленькие медальоны-косули, сделанные талантливой рукой охотника, выделанные с особым терпением и достоинством.

– Увлекаетесь? – спросил Михаил сонного Матвея Петровича, спускающегося вниз.

– Да, слабость, – коротко, но по существу ответил тот, сонно почесывая затылок и доставая из холодильника пачку холодного молока.

Стал вкрадчиво закипать сонный чайник, начала отчаянно потрескивать в сковороде полюбившаяся своей простотой еда на завтрак любого мужчины в отсутствие его женщины – глазунья с репчатым луком. Супруга МаПета – Наденька, в отличие от любимого мужа, не имела на работе повышенной вредности и, как следствие, ранней пенсии.

Поэтому каждые два дня через два Наденька ходила с утра на работу в почтовое отделение, расположенное за углом ее дома, работать оператором почтовой связи.

– Наверное, вы спросите, что я делаю в этом городе? – Михаил опередил вопросительный взгляд МаПета и вступил раньше его инициативы.

– Конечно. Если вас не затруднит.

– Я – журналист. Михаил Степанович Покровский.

– Не походите, – вспыхнул своей внезапной улыбкой Матвей Петрович, перебив вступление своего собеседника.

Вопросительный взгляд Михаила донесся до старого оперативника и заставил продолжить его внезапно начатое замечание.

– Обходительный больно. Ваш брат-журналист этим качеством не блещет, прямо скажем.

– Ну и кто же я, по-вашему?

Матвей Петрович спрятал неуместный в непринужденной беседе оценивающий взгляд себе под ноги и размеренно ответил:

– По-нашему вы, Михаил, излишне честолюбив. Это было видно по рукавам, которые вы испачкали в дороге и наспех засучили и спрятали.

Значит, не можете переносить неопрятность. В молодости я знал журналистку, которая могла оторвать подол у своей любимой длинной юбки и повязать на себе голову, если ей вдруг, к примеру, нужно было попасть незамеченной в церковь. Она могла легко отломать каблуки на своих лаковых туфельках, если они своим стуком мешали работать или обращали на себя излишнее внимание. Вы не такой. Вы – острожный, вкрадчивый, все внимательно взвешивающий и оценивающий, не делающий поспешных выводов. Человек, работающий в чистоте и привыкший к ней, и не исключено, что в белом. Не вам говорить, что тонкое и белое носить в холод и грязь непрактично. Но привычка, брат, дело особое! – МаПет усмехнулся, покрутил в руках коробок спичек и заключительно ударил последними с шумом о стол.

– Вы, Миша, врач. И, наверное, в недалеком прошлом хороший.

– А вы, наверное, в недалеком прошлом хороший бывший оперативник, – добавил Михаил. – И бывших, как мы с вами точно знаем, не бывает.