Алексей Богомолов - Чиновник категории «Ё». Рассказы

Вместе с тем появились дешевые парикмахерские. Осанистых девушек, окончивших профильные колледжи, заменили среднеазиатские пареньки. Работали последние споро и умело. Скобочкин про себя называл их «штукатурами». Они особо не заискивали перед клиентом, пользовали по большей части машинку, а ножницы и расческу – редко. Что такое филировка, видимо, и не знали. Да и зачем Петру Ивановичу всякие изыски, если с кудрявостью у него – не очень? Бывало, однако, порою, брезгливо. Особенно, когда, вместо того, чтобы воспользоваться пушистой кистью, обрезки волос с него смахивали куском серо-грязного поролона. Или, когда, прочищая машинку, мастер дул на механическую часть, не жалея слюны.

Именно в такое заведение, находившееся на достаточно дальнем от дома расстоянии, Петр Иванович и направился. Он справедливо полагал, что жена вряд ли определит, сколько стоит стрижка, а сэкономленные двести пятьдесят рублей можно будет всегда использовать на какие-нибудь тихие радости.

От метро ещё надо пройти минут десять пешком. Вот и нужное здание. По узкой лестнице он поднялся на второй этаж. Прямо на входе в заведение, громкоголосый словоохотливый пенсионер обстоятельно объяснял администратору, что в кресло мастера он сел без пяти одиннадцать, а до этого времени объявлена скидка в пятьдесят рублей, поэтому более двухсот он платить не намерен. Та уныло смотрела на часы, показывавшие десять минут двенадцатого, но с клиентом соглашалась.

Единственный мастер Ашот усердно трудился над крупным мужиком с тугим загривком. Придется подождать. Однако, освободился женский мастер. У нее дама на передержке в процессе окраски в уголок отсела. Пауза образовалась. И Скобочкина пригласили в кресло.

Даже не так. Администратор попросила проследовать в нужном направлении. Петр Иванович остановился у вешалки, чтобы повесить куртку и шарф, когда услышал сзади:

– Мужчина, что мы там копаемся? Проходим в кресло.

«Хрена́ себе начало», – пронеслось в голове. Он обернулся и уткнулся в высокую дородную тетку старшей возрастной категории. Рабочих мест было два и оба пустые.

– Куда прикажете? – он старался придать голосу учтивости, чтобы как-то нивелировать недружелюбный прием.

– Что непонятного? Сюда садитесь, – так было указано место предстоящей процедуры, – Как стричься будем? – парикмахерша уже накинула на него клеенчатое покрывало и обмотала вокруг шеи белую эластичную повязку.

– Ну, – как обычно начал Скобочкин, – сзади и на висках «уходим на «нет», а сверху немного подравниваем…

– Мужчина, – строго перебила его мастер, – Вы, что, в первый раз стричься пришли? – в углу дама, что с окрашиванием, угодливо подхихикнула, – я спрашиваю, Вас как? «Бокс», «полубокс», «канадка»?

В глазах у Петра Ивановича потемнело. Как она смеет так разговаривать? Отчего такой хамский тон? Давно он не испытывал подобного унижения. Да, было, было уже такое. Когда лет десять тому назад он зашёл в небольшое кафе при каком-то рынке и заказал у стойки чашку кофе. Когда напиток подали, к нему подошла, пьяненькая, несмотря на раннее время, местная достопримечательность:

– Ну, что, горяченького захотелось? – дама говорила громко и вызывающе, явно провоцируя скандал.

– Могу я спокойно, за свои деньги, чашку кофе выпить? – незлобиво огрызнулся Скобочкин.

– Вы поглядите на него! – радостно завизжала навязчивая собеседница, более обращаясь к аудитории, – А ты, чо хотел? Чобы те здесь бесплатно наливали?

Она и ещё много чего говорила, пока Петр Иванович допивал напиток, уже не вслушиваясь и не придавая смысла услышанному. В ушах гудело. И что поразило, когда он развернулся и пошел от стойки к выходу – в зале за столиками сидело человек двадцать, среди них два охранника. И все они улыбались, радуясь развлечению. Вот она национальная скрепа, русская забава и потеха…

Скобочкин сорвал с шеи эластичную белую повязку, скинул клеенчатую накидку, встал с кресла, подошёл к вешалке, взял шарф, куртку и вышел в коридор. Уже оттуда, остановившись и стараясь справиться с разыгравшимися чувствами, услышал, что на вопрос администратора, что произошло, парикмахерша со спокойной насмешкой ответила, что не поняли друг друга, после чего принялась звонить по-сотовому, а Петр Иванович слушал:

– Ну, чо, в магазин сходил?… А молока купил?… А капусты?… А майонеза?… – видимо ей просто срочно нужно было позвонить, а тут этот со своей стрижкой…

Обратные три остановки метро прошел пешком. Хотелось успокоиться, но мысли неотвязно возвращались к случившемуся. Уже в пяти минутах от дома он зашёл в «Салон красоты». Клиентов нет. Четыре кресла. Один мастер. Ухоженная женщина на ресепшене аккуратно предупредила, что работа стоит пятьсот рублей. Скобочкин понимающе кивнул. Его долго стригли ножницами, время от времени увлажняя из пульверизатора, потом слегка машинкой, затем филировочными ножницами, после чего опять выравнивали и тщательно выискивали неточности. По-окончании подсушили феном.