Сандра Митчелл - Выпускной

Скорее всего, в Индиане вы не были, так что позвольте сказать: это замечательное место.

Иногда по ночам луна светит так ярко, что облака отливают шелком и перламутром. Я встаю в пять утра, и, когда еду в школу, по дороге стелется серебристый туман. А прямо перед восходом, когда школьный автобус поворачивает на 550-ю трассу, все вокруг загорается пурпуром, переходящим в лавандовый и розовый.

Летом у нас полным-полно светлячков. В лесу есть пруд, достаточно чистый, чтобы плавать в нем. Прямо вдоль заборов растут малина, тутовник и ежевика – рви и ешь сколько хочешь. Наступает осень, листва взрывается багрянцем, и к вашим услугам яблоневые сады. Вы когда-нибудь пробовали свежеиспеченный, обжигающе-горячий бисквит с яблочным повидлом? Пальчики оближешь!

Зима у нас как на рождественских открытках: заснеженные равнины, шепот падающего снега; а ночи такие темные, что виден Млечный Путь. В ясные солнечные дни заснеженные поля простираются вперед и вперед, уходя в бесконечность. Серебристое великолепие стелется до льдисто-синего горизонта.

Вся Индиана словно состоит из маленьких городишек, парада Четвертого июля и баскетбола. Баскетбола тут много. Слишком много, честно говоря. Это штат спорта и религии. Если к старшей школе вы не присягнули на верность «Индиане Хузэрс» Индианского университета или «Котельщикам» Университета Пердью, вам конец.

(В виде исключения можно болеть за «Файтинг Айриш» из Нотр-Дама, но все равно вы под подозрением.)

В Эджуотере обязательно чтить «Золотых жуков» – баскетбольную команду школы имени Джеймса Мэдисона. Вечер встречи выпускников тут устраивают не в честь футбольных игроков, вовсе нет. Наши футболисты – третьи с конца в общенациональном рейтинге. Для нас они все равно что мертвы.

Все встречи выпускников – для баскетболистов. Так же как и выпускной бал, где они – почетные гости. Собрания болельщиков, благотворительная ярмарка выпечки, массовые продажи упаковочной бумаги и огромных ведер с попкорном – все ради баскетбола. Вперед, «Золотые жуки»!

По этой самой причине распределение билетов на выпускной строго разграничено между членами университетской команды (с первого по третий состав), ее запасными составами (в количестве двух) и первокурсниками (четыре состава), что гарантированно дает сто пятьдесят спортсменов и столько же девушек этих спортсменов, и еще надо учесть предупреждение начальника пожарной инспекции о том, что в школьном спортзале нельзя собирать больше четырехсот человек.

Поэтому, когда Ассоциация будущих хранителей кукурузы Америки [5] Объединения и ассоциации, распространенные в сельскохозяйственных штатах. (Прим. пер.) выставила свой стол в Зале чемпионов (также известном как коридор со спортивными трофеями и кубками), на нем разместили три обязательных предмета:

1. Кассовый ящик. Билеты на выпускной бал только за наличные, никаких вам чеков от родителей. Члены ассоциации БХК плевать хотели на чеки от ваших мамочек.

2. Пачку билетов, нарисованных самым продвинутым в школе чуваком, который хорошо умеет пользоваться фотошопом. (Ключевое слово тут – «хорошо», потому как все мы мастера отфильтровать фотку для «Инсты», но вот если дело доходит до дизайна текста, это похоже на то, что кого-то траванули шрифтами и потом его вырвало «папирусом» и «комик сансом» [6] Papyrus и Comic Sans ( англ .) – популярные шрифты. (Прим. пер.) .)

3. Список. В списке две колонки: с вашим именем и именем вашего спутника, и две эти колонки буквально сплелись друг с другом. Это прямо обязательное условие, в одиночку на этот выпускной прийти не получится. Из-за этого самого списка у нас с моей девушкой состоялось несколько серьезных разговоров о выпускном.

Это наш последний год в школе и последний шанс сделать это. Я действительно очень хочу танцевать под картонной луной и алюминиевыми звездами. Хочу смотреть в ее чудесные ореховые глаза, которые временами так замечательно отливают то синим, то зеленым, в зависимости от того, во что она одета. Хочу обнимать ее, и пусть весь мир катится куда подальше.

Но в том-то и дело: он не покатится.

Не у нас. И не под бдительным оком моей мамочки.

Поясню сразу: я не стесняюсь того, что я лесбиянка. И я люблю-люблю-люблю свою девушку. Люблю наше перешептывание и поцелуи тайком. Люблю прижиматься к ней, когда мы сидим на странноватом диване ее бабушки с плюшевой обивкой, пока дождь подбирается с запада. Люблю видеть, что руки у нас одинакового размера, а ее ноги с длинными пальцами – меньше. А когда она поет, я, кажется, люблю ее еще больше. Так сильно, что от этого чувства делается физически больно, словно к сердцу протянули руку и сжимают, пока оно не превращается в алмаз.