Наталья Мацко - Больше, чем я мог мечтать

С этими словами Женя юркнула в комнату, оставив Сашу по ее другую сторону. Женя была сама как ветер: когда надо, сметала все на своем пути, иногда – мягко щекотала своим смехом, иногда была леденящим норд-остом, которым можно раскаленный утюг остудить.

– Здравствуйте, Ольга Васильевна! – Саша прошел в кухню, которая одновременно была и гостиной.

– Привет, Саша! – поприветствовал его голос мамы ветра. Она жарила блины, и по-видимому, сладкий аромат ванили принадлежал им.

Она предложила чай.

– Спасибо, мы ненадолго, – вежливо отказался. Хотя пить чай вместе с мамой Жени было одно удовольствие: она рассказывала истории из своего детства, учебы в университете, тех временах, когда роботы ещё только обучались человеком (было же такое!), а на месте Завода стоял густой еловый лес.

Жвачка уже потеряла вкус, но он продолжал её жевать. он и подумать не мог, чтобы спросить, где мусорное ведро в жениной квартире. Что-то тёмное промелькнуло в ногах – Дабл О. Саша погладил кота. Несколько лет назад он вместе с Женей нашли его совсем маленьким на улице. В тот день моросящий дождь шел не переставая, пустые улицы, они с Женей вдвоем слонялись под зонтом в поисках каких-то приключений. И тогда им попался грязный, испуганный и голодный котенок. Грязи на нем было больше, чем голода внутри. Женя тут же решила, что возьмет себе этого бедолагу: «Назову его Дабл о! Первая «о», потому что очаровательный, а вторая «о» за наше озорство сегодня, подарившее нам кота».

– Куда идете сегодня? – Ольга Васильевна заворачивала горячие блины в фольгу.

Саша наблюдал за её спокойными и уверенными движениями. Как здорово она придумала с блинами – на улице есть обязательно захочется, блины будут кстати. Интересно, она знает про Лешку? Или у них не все так серьезно?

– На Большую реку.

– Когда-то и я ходила на Большую реку купаться. Родители не разрешали, и мы с друзьями тайно убегали. А потом нас однажды поймали всё-таки. Ругали. Дома просидела весь день. До сих пор помню, как бежала на реку и солнце светило прямо в глаза, а я щурилась. Счастье было!

Мама Жени закрыла глаза и улыбнулась. Женька так иногда тоже улыбалась – спокойно и по ей одной понятной причине. Такой улыбке не нужны зрители или подражатели. Один из тех моментов, когда никто не подслушает, не прервет и не влезет со своими советами.

– Вы хотите снова пойти туда?

Она посмотрела на него как-то отвлеченно, но в то же время внимательно:

– За былые вечера и далекий смех, что уже не вернуть! – и подмигнула ему, улыбаясь. Он заметил, что улыбка была грустной. – Нет, там нет того уже.

Женя появилась в комнате. Ее ноги впрыгнули в любимые кроссовки, шапка на голову – и вот она стоит перед ним и улыбается. Не было ни одной причины не улыбнуться ей, и он не сопротивлялся своему желанию.

– Держите блины, – услышал он голос Ольги Васильевны, возвративший его в реальность откуда-то издалека.

Улица встретила их порывом ветра, поднявшим пыль с земли и бросившим ее в глаза подростков. Женя ела блины по дороге и говорила без остановки о самом разном. Школьный футбольный турнир, выпускной («Кстати, с кем ты пойдешь, решил уже или нет?», – спросила она), та кондитерская, где нужно непременно попробовать фисташковый круассан и кофе фраппе с миндалем, звезды на ночном небе, цены на сахар: «Об этом мне Леша рассказывает, жутко интересно!». Девушка поправляла свои кудряшки, которые тут же возвращались на привычное им место на лбу, не думая поддаваться хозяйке. Саша наблюдал за ней и ловил каждое её движение. Пусть говорит о чем захочет. Только говорит.

– Я напишу заявление сегодня. Буду водителем – возить людей или грузы по Заводу. Рассказывать им истории, если получится. А после работы буду заниматься тем, чем захочу – хоть за животными ухаживать, хоть придумывать новые рецепты кошачьих кормов или рыб кормить на Большую реку.

Слова её прозвучали так, будто она сама себя старалась убедить в том, что говорит. Их неестественность чувствовалась и в ее интонации, излишне равнодушной. «Неубедительно, Женя, говоришь», – уже самой себе сказала девушка. И все равно продолжила:

– Я видела сегодня много улыбающихся людей в атриуме. Где-то я читала, что, если люди улыбаются на работе, значит, им там хорошо и место им подходит. И Леша говорит, что на Заводе классно. Я ему уже написала в мессенджер, что выбрала департамент.

«Уже ему написала?» – повторил он про себя как приговор слова девушки. Что она в нем нашла? Он, конечно, был умным, скорее хитрым, очень сообразительным. Все, что он делал, он делал с определенной целью. Не было ни одного лишнего или случайного движения, даже на ногу ему наступали не случайно, а как будто по его собственному плану. Он никому не делал ничего дурного, но, встретив его, любой сразу понимал, что с ним не стоит шутить. Прямолинейный, он не знал полумер: или был врагом, или преданным другом. И, встав однажды на его пути врагом, никто не мог больше изменить этого статуса.