Борис Евсеев: Раб небесный

– Вот и вся картинка. Ну, ещё напоследок – треугольничек платья и волосы длинные, вьющиеся.

Тут Раб небесный рисовать прекратил, стал рассказывать. Я снова отступил от окна.

– Жил себе молодой учёный с пригожей, но шустрой женой. И стала мужнина учёность жену раздражать, начала она ходить налево. А учёный так в свою санскритскую филологию углубился, что сперва ничего и не заметил. Опомнился, когда жена к одному военному наполовину жить переехала. Трое суток у военного поживёт, трое суток дома. И так месяц за месяцем. Объясняла – сменной работой. Узнав про это – не стои́т мир без ябедника – решил учёный жену наказать, даже убить в мыслях намеревался. Но потом решил сам себя кончить. К железнодорожному полотну примеряться стал. Правда, не сделал ни того, ни другого, потому как встретился ему старичок-доктор, живший на покое в подмосковной Мамонтовке. Тот вовремя объяснил: ни одно дело в мире убийством или самоубийством не решается. «Но и жить с такой тяжестью нельзя, – продолжил доктор, – нужно создать из обидчицы осязаемый образ, создать двойника, что-то наподобие тибетской тульпы».

– Что ещё за тульпа такая?

– Тульпа в тибетской традиции – созданный мыслью двойник. По-европейски – образ. Но не художественный, а осязаемо-физический. Понимаешь? Силой мысли ты можешь «слепить» мужской или женский образ, сможешь насыщать его деталями до тех пор, пока он от тебя не отделится, не заживёт собственной жизнью. Если хочешь избавиться от человека – слепи его образ, запри в деревянную шкатулку и пусти по реке к далёкому морю.

– А с этим-то учёным что?

– Так учёный и поступил. Полгода корпел, а создал-таки двойника жены в двенадцати красочных лубках с надписями, да ещё и куколку пластилиновую слепил. Запер эту русскую тульпу в шкатулку, перекрестился и отправил по Скалбе-Уче-Клязьме к далёкому морю. А сам перебрался на Дальний Восток, к бухте Лебяжьей, устроился в леопардовый заповедник…

Несколько минут в Ямском доме было тихо. Где-то рядом опять взвизгнул сычик. Затем послышался глубокий с присвистом вдох, и собеседник твой произнёс:

– Бог её простил. А я нет, не простил пока. Но забывать стал. Теперь странствую, радуюсь, что от страшного дела доктор меня отвадил. Иной раз кой-кому помогаю. Идём со мной, постранствуем. Станешь, как сам и хотел, валторнистом небесным.

– Давай я тебе лучше «Дурака на горе» сыграю.

– Конечно, сыграй. А потом пойдём, друг! Ходьба и молитва действием, они быстро правильной жизни учат.

– Как это – молитва действием?

– А так. Ты ведь упирался, не хотел сюда в Братовщину идти, хоть и близко. Не хотел, а пошёл, потому как я тебя молитвой, содержавшей призыв к действию, поманил. Слышал я вчера, как ты на станции играл. Вот и подумал: чего б тебе вместе с игрой хорошие мысли в головы людские не вкладывать? Я когда двойника женщины создавал, кое-что «вынимать» из пространства научился. Вот и помогу тебе уплотнить звук будущей твоей трубы-валторны, сделать звук этот всюду слышимым! Только задумает какой-нибудь поганец чёрное дело – враз услышит направленный на него звук. Звук предупреждения, звук развеществления… Вместе со звуком вонзится в поганца и новая реальность: продует мозг, бляшки из сосудов повычистит!

– Клёво, конечно, такую озвучку миру дать. Только бы лажи не напороть.

– Не напорешь. Позже и без валторны звук очищающий сможешь в себе собирать и посылать, куда требуется. Да и некоторые другие отобранные люди в скором времени смогут без всяких инетов и ТВ такие тысячекратно усиленные и очищающие звуко-смыслы рассылать. Мысль от неумелого перевода на экран сечётся, тускнеет. А мысле-звук – он всегда безущербным остаётся. Глянь внимательней: благая мысль водвинута в среднерусские холмы, в реки влита, в рощицы. Бог сподвинул, а наши святые, наши отцы-философы и матери-докторицы надышали и вдули, как утопшему вдувают в лёгкие воздух, в тот же Валдай, в Мещёру, в степи Воронежские, камни Уральские и тайгу Уссурийскую – благомыслие, благовестие… Думные воды, мыслящие леса, уразумевшая степь… Скоро они перестанут быть трепотнёй рёхнутых поэтов! Станут действующей силой нашей жизни. Эти новые «субъекты Федерации» наравне с человеком и будут выправлять жизнь земную, связывать её с жизнью небес.

Раб небесный смолк, шумно выдохнул, но говорить не начинал.

– Давай, продолжай! – заторопил ты его.

– Да всё почти и сказал. Остальное сам додумаешь. Разве только вот что: на своём малом пространстве ты звук подходящий уже создал. Пора, пора насытить звук плотной мыслью и начать воздушную рассылку в наших краях! А то – Митя Сукно, Митя Сукно, дай денег, посели в кладовке, – ни к селу, ни к городу рассмеялся твой собеседник.