Макс Фетт - Голос Музы

Дин перевернулся на спину, скорчил недовольную рожицу для мамы, а она скорчила в ответ. После этой короткой беседы, он сел и ему на колени упали джинсы и майка.

– Чай наливаю, – сказала мама и вышла.

Память непрерывна. Она хранит все, что видят глаза, слышат уши, чует нос, чувствует язык, осязает тело и, наверняка, ещё что-то делает, о чем люди попросту не подозревают. Информация сохраняется, в противном случае каждое утро человек бы полностью обновлялся и всякий раз ему приходилось бы изобретать колесо заново. Подробнее Дин начнет изучать это лишь в институте, но уже сейчас он потихоньку вникал в азы теории и параллельно проникался сильной ненавистью к эволюции. Ведь по ее вине, он вспомнил, как сильно влип, увидев сундук у шкафа.

Откинув одежду, он прикрыл дверь и потащил улику обратно к стенке. Самолетик остался застрявшим на дереве, что отчасти радовало (хотя бы было видно, где он). Ковер под сундуком складывался гармошкой, по сантиметру вылезая из-под кровати. Когда Дин закончил, то оказался посреди моря, с волнами, покрытыми ворсом и скрытыми в нем крошками вместо рыб. Он растянул ковер обратно по полу и сундук оказался посреди комнаты.

– Да как?! – злился Дин.

– Посмотри, где он там! – послышался голос мамы из кухни.

– Малой, – подозвал отец, войдя в комнату и застегивая куртку. – Че делаешь?

– Игхаю, – выдал Дин.

– Выбрал время. Иди ешь, в школу опоздаешь.

– Угу.

– Че угу? Ешь иди, говорю. Потом уберешь, – торопил отец. Дин взял одежду и вышел на кухню. – Я ушел!

– Ага, – ответила нарезающая хлеб мама. Вошел полуголый сын. – В трусах в школу пойдешь? Оденься, – Дин сел на табуретку и стал надевать штаны. На стол рядом с ним поставили тарелку с двумя бутербродами. – Ешь быстрей, – мама перелила кипяток из кастрюльки в стеклянный стакан и добавила заварки. – Горячий.

– Можно я не пойду в школу?

– Я тоже на работу не хочу, – ответила мама, села напротив и взяла сушку. – Вместе не пойдем?

– Давай! – заулыбался Дин.

– А учительнице и начальнику скажем, что заболели!

– Ага! – Дин сжал кулаки от радости.

– И когда меня уволят, а тебя выгонят, будем на папкиной шее сидеть!

– Да!

– Ешь и иди в школу! – голос мамы враз погрубел, осадив весь задор ребенка. Она включила телевизор и посмотрела время. – Блин. Все. Доедай быстрей.

– Чай гохячий!

– Придешь, допьешь. Пойдем, – мама повела его в коридор. Перед этим Дин успел запихнуть в рот целый бутерброд с оставшимся со вчера подсохшим сыром. – Все взял? – спросила она. – Учебники, дневник, тетради?

– Можно я не пойду-у-у? – последняя попытка оказалась неудачной, как и каждое буднее утро до.

Малому открыли дверь, и он оказался один в сером подъезде. Как-то ему пришло в голову спрятаться под лестницей на первом этаже, дождаться, пока мама не уйдет и вернуться в квартиру. На зло в тот же день отцу приспичило заехать домой, где и обнаружился маленький прогульщик. Маме его не сдали, но подвесили на крючок.

Дин жил непосредственно напротив школы. Его пятиэтажка находилась в ста метрах от нее, отделенная железным забором и яблоневой аллеей с разросшимися кустами (местом встречи всех курящих школьников на переменах). Мимо них малой проходил ежедневно, старательно уводя взгляд. Иногда курящие над чем-то громко смеялись, и Дин краснел, думая, что речь шла обязательно о нем.

Урок уже начался и куст оказался пуст. На крыльце так же никого не было (там обычно курили выпускные классы), как и на посту охранника. Дин остановился на входе, чтобы завязать шнурок на гибриде туфли и кроссовка, который мама купилf у подруги на рынке.

Направо уходило старшее крыло. Место, где учились с пятого по одиннадцатый классы. Дин поглядывал на них в столовой, коридорах, и когда случайно встречал где-то на улице старался не упускать из виду. Воображение рисовало, как кто-то из старшаков замечает в нем то, что сам Дин ещё в себе не нашел. Он подходил, хлопал его по плечу и приглашал в компанию.

– Звонок был, – сказал вернувшийся из подсобки на пост охранник с чашкой кофе. Замечтавшийся малой завязал шнурок и побежал в младшее крыло.

Промчавшись по коридору, всего раз замедлившись у двери директрисы, он допрыгал по ступеням на второй этаж, завернул за угол и остановился у последней двери. Без церемоний, он распахнул ее и ввалился в класс.

– Здхавствуйте. Извините. Можно войти?

На него вылупились все двадцать восемь учеников за партами, учительница и стоящая рядом девочка, в которой малой узнал Клару.