Петр Альшевский - Гибрид Игл-Пиг

Глухов. Неотразимые попадаются?

Валюжный. При взгляде на них моя челюсть всегда на месте. Ее отпадений у меня не случается.

Глухов. Но взгляд-то у тебя… взглядом ты их буравишь? Глядишь на них так, что они аж обмирают?

Валюжный. Я же им не начальник. Откуда мне набраться смелости на такой взгляд?

Глухов. Я в моем супермаркете других взоров на женщин не бросаю. Я заведую в нем складским помещением, и когда в него кажет нос какая-нибудь продавщица, я на нее смотрю, как ошпариваю.

Лукинский. Соблазнению это помогает?

Глухов. На моем складе им есть, где со мной уединиться.

Полыгалов. И скольких же ты завалил?

Глухов. Возможности им предоставляются, но они ими не прельщаются. Товара нахватают и в торговый зал. А я предвкушаю, что кто-то из них, ко мне войдя, у меня задержится. Не испугается побыть со мной ласковой.

Малышев. За твои запугивания ваших продавщиц тебя с должности не уберут?

Глухов. Профессионально я ей соответствую – не подкопаешься. Наверху обладают проверенным знанием того, что кто-кто, а я не напортачу. У меня обученность и у меня же ответственность! Вон та девушка, видели, пошевелилась…

Полыгалов. Первая ласточка. За ней и остальные сейчас начнут к жизни возвращаться. С этими женщинами мы кем будем? Пай-мальчиками?

Лукинский. Если после пробуждения они узрят перед собой похотливое хамье, истеричную свистопляску я не исключаю. И в признаки ненормальности ее не записываю. Из-за страха за свое женское достоинство они совершат на нас выпад, в их глазах оправданный. Полагаю, что и среди нас нашлись бы те, кто его не осудил.

Полыгалов. Кинься они нас дубасить, я бы на их сторону не встал. Я был бы откровенно недоволен их поведением. Вы, женщина, на нас не попрете?

Кобова. У меня боль в груди.

Валюжный. В обеих грудях?

Кобова. В грудной клетке. Будто бы перебрала с количеством выкуренного… но я курю травку и, когда перехлестываю, это на мне сказывается, но не на моих легких. Мучиться ими – удел других. По пачке обычных смолящих. На работу ходящих и детей плодящих. Быть бездетным в прошлом считалось позором. Я живу в наше время, но прошлое через моих умерших предков ко мне является и пилит меня, терзает. Тут можно и рассудка лишиться.

Полыгалов. Наркотики поубойнее травы ты не принимаешь?

Кобова. Конечно, принимаю. Я здесь из-за них?

Полыгалов. Ты здесь с нами, а мы не наркоманы. Признаться, грудь и у меня побаливает.

Малышев. И у меня в ней жмет.

Валюжный. К нам бы сюда Кирилла Николаевича Свягина. Он патолог.

Малышев. Изучает происходящие в организме патологические процессы?

Валюжный. Как Сальмон. В чью честь была названа сальмонелла. С Кириллом Николаевичем мы по высшему разряду дружим еще с институтской скамьи.

Глухов. Эпидемиолог и патолог…

Полыгалов. Друзья на век. Объединенные непроглядной специализацией.

Борянкина. Словно бы ты знаешь, у кого на самом деле непроглядно… ваш патолог, он не сексопатолог?

Валюжный. При наличии у вас сексуальных проблем он не тот, кто вам требуется. Не в курсе, что у вас… на мой взгляд, вы женщина жизнеспособная.

Борянкина. Но я жду исцеления. И не обязательно от врача.

Полыгалов. Тебе бы любой подошел?

Борянкина. С голубоглазыми я не связываюсь. Они мне пожеланнее прочих, но я их сторонюсь. Если они ко мне обращаются, я их отвергаю, и мне из-за этого нездоровится.

Лукинский. Ты – шкатулка с секретом. Тот ящичек, где у тебя сердце, обчистил некто голубоглазый? Он твое сердце украл?

Борянкина. Двенадцать лет прошло.

Лукинский. Но сердце у тебя по-прежнему не на месте. Неужели твой голубоглазый столь незаменим?

Борянкина. Глаза у него уже бесцветные… он полуживой. Не может обходиться без костылей. Его зажало между двумя теплоходами, проплывавшими впритык.

Жмудина. Он находился на каком-то из них?

Борянкина. Подвешенным и закрепленным, буквы на борту рисовал. Теплоход поменял название, и он, замазав предыдущее, выписывал на нем новое. На ходу, потому что теплоход куда-то спешно перегоняли и в пункт назначения ему полагалось наглядно переименованным прийти. «Александром Мещеряковым»! Вероятно, это толстосум, который его прикупил. К написанию фамилии мой Андрей приступил, но и на половину ее не закончил. Когда я входила к Андрею в палату, он меня гнал, а как-то раз смолчал – лежал и медитировал. Затем объявил, что видит радугу…. символ просветления.

Петрялова. Какой расторопный. Чуть ли не в момент из заурядного мужика в высокодуховную личность переродился. А мы что?