Петр Альшевский - «Яйцо от шефа»

Беряев. Морковки вам накопаю.

Чичеватова. Морковки?

Беряев. У родителей за городом участок, и я на нем морковь посадил.

Чичеватова. Но сейчас же зима.

Беряев. Зима.

Чичеватова. Посаженную морковь вам уже выкопать было надо.

Беряев. Я выкопал.

Чичеватова. А для меня вы что накопаете, если выкопана она уже?

Беряев. Следующий урожай. Вы же ко мне летом приедете. Чего у нас зимой делать?

Чичеватова. В современном городе и зимой есть куда податься. У нас в Барнауле мы с мужем в выходные не дома сидим. По поводу желудка вам с ним обязательно посоветоваться следует! Я за ним схожу и к вам его приведу.

Беряев. Сходите.

Чичеватова. Пойду.

Беряев. Только не надо меня убеждать, что вас к нему забота о моем желудке тащит.

Чичеватова. Я к нему, чтобы вы с ним посоветовались. Ничего другого у меня…

Беряев. Не из-за меня вы к нему. Вы за него тревожитесь и это весь ваш мотив.

Чичеватова. За мужа как не волноваться. А может, он вместе с той девкой загремел… ее повязали, ну и его, поскольку он рядом курил. О девке с плакатом вы помните?

Беряев. Одиночный пикет. Для него разрешение не требуется. А вдвоем встали и…

Чичеватова. В каталажку?

Беряев. Заметут.

Чичеватова. Ой недаром я политику ненавижу… сколько ни сторонились, а задела она нас! Не знаете, куда в Москве политических свозят?

Беряев. Желудок у меня совсем разрывается…

Чичеватова. Вы мне ответите или нет?!

Беряев. Вам бы скорее не политику – вам бы романтику предполагать. Около той девушки покурил и с ней закрутил.

Чичеватова. Городите вы, по-моему, несусветное. До девок мой муж не охотник! Он жизнью со мной удовлетворяться привык. Иногда мы с ним не ладим, но он и в такие периоды на молодых не заглядывается.

Беряев. Вы видите одно, а в действительности… все вокруг лишь иллюзия.

Чичеватова. А ваша боль?

Беряев. Она не вокруг, она во мне. Мне сейчас не до любовниц, а ваш муж телефонами, думаю, обменялся.

Чичеватова. Он через сорок минут со мной в Барнаул уезжает. Зачем ему девка московская?

Беряев. А быть проездом в Москве вы больше не планируете?

Чичеватова. Собираемся.

Беряев. Тогда-то она ему и понадобится.

Чичеватова. Ну ладно, он на ее свежесть клюнул, но он-то ее чем прельстил? Он типичный барнаульский мужик с животом и лицом не очень. С чего бы столичной барышне подкладывать под него свою молодость?

Беряев. Заинтересованность у него может быть материальная. Богатые дяденьки девушек, я слышал, привлекают. На жену богатого человека вы, правда, не похожи.

Чичеватова. Он еще хуже меня одет. Я-то гардероб временами меняю, а у него куртке с поддевкой лет пятнадцать, а вязаной шапочке все сто дашь. Я считаю, что я вас убедила. Теперь вы тоже думаете, что столичную девку зацепить ему нечем.

Беряев. Тут возможен политический интерес.

Чичеватова. Да бросьте вы молоть… в политическую активность его заманивает?

Беряев. В оппозицию вербует. У вас в Барнауле вы всем довольны?

Чичеватова. Я бы так не сказала. Но счастье каждого отдельного человека от властей не зависит. Мое личное женское счастье у меня имеется, ну а что до власти… она всегда будет властью. Для обычного человека напастью. Когда у вас сейчас желудок горит, о власти вы думаете? Ну или женщина, когда рожает, или шофер, когда у него машина на гололеде скользит… истинные переживания у нас не о том, какая власть нами правит. Раздумия о смене власти в безболезненном состоянии лишь приходят. Нужно ни от чего физического не изнывать, нужно…

Беряев. Ясный ум нужен.

Чичеватова. Разумеется. Без него разве задумаешься о том, что… давайте я не об этом, а о вас подумаю. С желудком у вас все хуже?

Беряев. Кровоизлияние у меня… по прикидкам моим. На вокзале же врач, кажется… на вокзале положено быть медпункту.

Чичеватова. Мне за врачом?

Беряев. Вы его приведете, и он меня в медпункт. Если вы его застанете, с вами пойти он должен.

Чичеватова. Осмотрит вас и в медпункт. Медпункт вам что, не устраивает?

Беряев. Пока меня в медпункт, а из медпункта в больницу, помереть я точно успею. Медпункт бы нам, ой… ой, Боже!… медпункт исключим. Напрямую в больницу меня повезем. Позвоните и назовите, где мы сидим… поторопиться попросите.

Действие третье.

Дама она лучистая, с Ниной Беряевой сидящая расслабленно, взор Анны Малеевой на стене – на термометре в виде груши.

Анна. А термометр, смотрю, по-прежнему на месте.

Нина. Долгожитель. При всех жильцах, наверное, был.