Олег Колмаков - Зловещие забавы славянского бога

Опёршись рукой о край кровати, Громов приподнялся, и уж было собирался встать на ноги, как его опорная рука вдруг ослабла, и Юрий Александрович всем своим телом рухнул на пол,

сильно ударившись головой. Как ни странно, но никакой боли он при этом вовсе не почувствовал. Напротив, испытал что-то вроде облегчения. Тяжесть в груди, как бы сама собой, неожиданно пропала. И, вообще, во всём его теле вдруг появилась невиданная доселе лёгкость.

«Что, со мной?.. Почему не ощущаю тяжести своего тела?.. Почему, какой-то невидимой силой меня поднимает под самый потолок?.. И как получилось, что я могу видеть себя, лежащего у кровати?..

Вот и Лариска проснулась. Наверняка, я разбудил её, шумно упав на пол. Она что-то кричит, суетиться, пытается развернуть моё тело на спину. Теперь она бежит к телефону, вызывает «неотложку». Но зачем?.. Ведь я ни в чём не нуждаюсь, я свободен и полностью самодостаточен. Выходит неспроста мне сегодня привиделся Витька-покойничек.

Кстати, который нынче час?.. А вот и настенные часы. Чудно видеть их на одном с собой уровне. Без трёх минут четыре. Скоро начнут «куковать». О боже, какой кайф ощущать полную невесомость… Вот значит, как уходят люди в мир иной… Да, точно – это смерть. Моя смерть!.. Ведь об этом я уже где-то читал… Правда, не верилось мне тогда, в какую-то иную, загробную жизнь. А оно, вон как всё вышло… Оказалось, я действительно существую… Существую после смерти… Ура!.. Вот бы, рассказать кому. Так ведь не поверят… Интересно: а как я сейчас выгляжу?.. Нужно поскорее найти зеркало, пока в квартире не занавесили все предметы, отбрасывающие отображение.

Детей, конечно, жаль. Вон они, уже проснулись… Плачут. Как же они теперь без меня? Ну, ничего тут уже не поделаешь… Увы, батя скончался. Старшей уже восемнадцать… Да и младший, в свои пятнадцать, далеко не ребёнок. Ребята смышлёные, как-нибудь освоятся…

Меня упорно куда-то тянет… Дайте мне хоть немного… Хотя бы пару минут побыть здесь, в своей квартире, со своей семьёй… Я уже на кухне. Вот и моя последняя, не докуренная сигарета… Пустая бутылка из-под пива… Всё ясно, меня влечёт в открытое настежь окно. Ладно, не буду сопротивляться: в окно – значит в окно… Ох, каким большим и красивым кажется мой город в эти утренние часы, да ещё и с высоты птичьего полёта. А там, за насыпью, мой родной завод. Уж скоро начнётся смена, на которую я не выйду… Будут звонить, узнавать: дескать, почему Громов не вышел на работу? Вот смеху-то будет, когда узнают, что я… Так, стоп… Куда это меня понесло?.. Что это ещё?.. Ни то тоннель, ни то какая-то гигантская белая воронка…»

* * *

– …Эх, Синюга… И заживём мы с тобой скоро… – продолжал мечтать Василий, шагая с бродяжкой по железнодорожным шпалам.

Он так увлёкся своими полупьяными иллюзиями, своим только-только придуманным миром, что вовсе не обращал внимания на безумный грохот, мчавшегося по соседнему пути поезду.

– Ты разве не слышишь? – выкрикнула ему прямо в ухо бомжиха.

– Чего? – вопросительно кивнул головой Угрюмый.

– Вроде, гудит что-то… – продолжала орать не менее пьяная нищенка, тащившая за собой весь свой скарб.

– Сейчас посмотрим… – завертел головой Васька.

Когда ж он оглянулся назад, мгновенно понял, что уши его уже давно раздирает гудок электропоезда, несущегося прямо на них с бешеной скоростью.

К сожалению, предпринять что-либо было уже поздно…

Машинист электровоза, ещё издали увидел на своём пути двоих, кое-как плетущихся оборванцев. Включив звуковой сигнал, он ещё и попытался остановить многотонный состав, успевший разогнаться до приличной скорости. Тормозной путь оказался чересчур длинным. К тому же его непрерывный гудок, похоже, полностью потонул в грохоте встречного «товарняка»…

Предотвратить трагедию машинисту так и не удалось. Оба бомжа, словно мошки, в буквальном смысле, были размазаны о буферную часть локомотива.

Мгновенная смерть – это такой исход, при котором погибший, расставаясь с жизнью, практически не испытывает каких-либо мучений. Именно такая участь настигла участников похода «за счастьем», под колёсами скорого поезда «Москва – Владивосток», в трёх километрах от Омского железнодорожного вокзала.

«Как же так получилось, что я ничего не почувствовал?.. Я просто приподнялся над пронёсшимся подо мной электровозом. А потом и вовсе взмыл в ночное небо… Кстати, где Синюга?..»

«Заруби себе на носу: никакая я тебе не Синюга… – Угрюмову ответил злобный женский голос. – …Отныне, прошу обращаться ко мне, как к Раисе Максимовне…»