Александр Александров - Дважды – не умирать

– Все, выпрямилась! – глаза у Гвоздева сияли.

– Ты смотри, это… Поосторожней с имуществом, – Лавров поправил сбившуюся повязку и отошел к своему отделению. Бадмаев потрясенно молчал.

– Ну, ты даешь, курсант, – наконец медленно выговорил он, сощурив узкие глаза и обнажив в улыбке белые крепкие зубы. – Я такого еще не видел… Где на гражданке работал? Не в цирке?

– Нет… На заводе «Красная кузница», в Архангельске.

Эпизод с бляхой развеселил всю учебную роту. Курсанты, особенно новички, почувствовали себя свободнее.

Сержант Бадмаев снова раскрыл свою записную книжку.

– Урманов.

– Я.

– Ты чем занимался?

– Боксом, товарищ сержант. Первый разряд у меня.

– Боксом? – командир отделения с интересом взглянул на курсанта. – Это серьезно… А сам откуда?

– С Архангельской области.

– Земляк, значит, с этим циркачом?

– Так точно. И Кольцов тоже… Мы все вместе призывались.

Когда знакомство с новичками было закончено, командир отделения дал команду: «Разойдись!» Курсанты медленно разбрелись по сторонам.

– Отставить!

Курсанты вернулись в строй.

– Товарищи курсанты! – возмутился Бадмаев. – Это не выполнение команды «Разойдись». Это вообще не понятно, что такое… Вы должны разлетаться, как осколки гранаты! Вот как надо выполнять эту команду! Ясно?

– Так точно!

– Р-р-разойдись!..

Курсанты брызнули в стороны, едва не сбив с ног самого сержанта. Тот довольно прищурился… Видно было, что такое выполнение команды ему по душе.

Вечером, с девяти до десяти, у курсантов было свободное время. В этот час перед отбоем они могли заняться своими личными делами: написать письмо домой, подшить себе подворотничок, посмотреть по телевизору программу «Время» или почитать книжку.

В центре казармы, прямо на центральном проходе стоял большой железный турник. Несколько курсантов, скинув куртки, по очереди демонстрировали на нем свои способности, выполняя упражнения: «выход силы», «склепка», «подъем с переворотом»… А самый отчаянный даже «солнышко» несколько раз крутанул.

Урманов смотрел на них с уважением и легкой завистью. Сам он с этим гимнастическим снарядом был, что называется, «на вы». Конечно, необходимый минимум, достаточный для оценки «хорошо» он выполнял. Но чтобы вот так легко порхать – это ему было не дано. Хотя вроде и развит физически, и лишнего весу ни грамма, а вот поди ж ты… Сам для себя он объяснял это так – кость тяжелая. Зато когда дело касалось единоборств – это была его стихия. Здесь он ощущал себя как рыба в воде. И предвкушая будущий триумф, с нетерпением ожидал начала занятий по рукопашному бою.

Чуть в стороне, опершись локтем о спинку кровати, со скучающим видом наблюдал за гимнастами дежурный по роте сержант Лавров. Мимо него, бочком, попытался проскользнуть к своей тумбочке курсант Панчук, но не рассчитал габаритов.

– Куда прешь, боец? – строго поинтересовался Лавров.

– Можно? – Панчук сделал неопределенный жест. – Можно я …

– Можно козу на лозу, да и то с разрешения! – энергично парировал сержант. – Чтобы я этого слова больше не слышал. Нет его в Уставе… Разрешите! Вот как надо обращаться, понял?

– Так точно!

– Ну, чего встал?

– Разрешите пройти, товарищ сержант! – вытянулся в струнку Панчук.

– Проходи, салага, – милостиво разрешил Лавров. – Наберут детей в армию…

А в это время в другом конце казармы сержанты развлекались с пополнением. Младший сержант Тюрин, едва сдерживая смех, в который уже раз командовал:

– Сержант Шкулев! Ко мне!

И вчерашний деревенский парень Гена Шкулев, высокий, широкоплечий детина, смешно раскачиваясь из стороны в сторону, нелепо расставив по сторонам руки и выпятив грудь, стремительно делал очередную попытку подойти к нему строевым.

Сержанты, глядя на Шкулева, покатывались со смеху. А Тюрин, комментируя его неловкие движения, только подливал масла в огонь.

Смеялись не только сержанты. Курсанты тоже хохотали от души. Да и сам Шкулев, зараженной этой бациллой всеобщего веселья, улыбался, не в силах оставаться серьезным.

Урманов, решив перекурить перед отбоем, повернулся к Кольцову, чтобы позвать его с собой. Но неожиданно наткнулся на странный, отсутствующий взгляд. Солдатская куртка с недошитым подворотничком лежала у него на коленях.

– Эй! – помахал Урманов ладонью перед его лицом. – Не спи, замерзнешь.