Кристина Кросс - Мои непрожитые мгновения

– Роуз, быстрее, дефибриллятор. – Яна умела вести себя в критических ситуациях и в большинстве случаев давала мне указания, а я покорно им следовала. Можно было решительно утверждать, что Яна – главный специалист по быстрому реагированию, в нашей маленькой супергруппе.

Беру себя в руки и на всех парах мчу к фургону. Лёша опять возится под капотом, кажется у фургона вновь какие – то неисправности. Он часто ломается, в силу своих лет служения верой и правдой, нашему правому делу. К пациенту я вернулась так скоро, как только смогла, с дефибриллятором. Яна делала искусственное дыхание пациенту, но результатов это не принесло, только под средством дефибриллятора мы смогли вернуть мужчине пульс. Он открыл глаза, но прекрасно понимая всю серьёзность происходящего, мы спешили увести его в госпиталь. В глазах этого человека я успела уловить ощущения, которые он сам поймал на тот момент, будто знал, что не выживет, они были уставшими и погасшими, полными печали.

Мы погрузили Дмитрия в фургон, как раз, когда Лёша закончил копаться под капотом, исправляя неполадки двигателя и тут же выехали. По дороге в госпиталь, нежно держа Дмитрия за руку, молилась его сопровождающая жена.

– не покидай меня Дима. Прошу тебя. Дима не уходи. Держись. – умоляла она слезно.

– Анастасия, посмотрите на меня. – говорю мягким голосом, но в ответ получаю ноль реакции.

– Прошу вас. Успокойтесь. С ним всё будет в порядке. – наконец после моих слов, она переводит внимание от мужа, на меня.

– обещайте! Обещайте, что спасёте ему жизнь! – она выглядит заплаканной и подавленной.

Я выдерживаю паузу, прежде чем ей ответить. В нашей работе нельзя давать обещаний. Ведь не только от нас зависит выздоровление пациента, но и от него самого, в первую очередь. Руки не в коем случае нельзя опускать, но большинство, к сожалению, сдаются и вот тогда, мы уже бессильны.

– Анастасия. Прошу вас. Успокойтесь. – я прошу её, спокойным, ровным голосом.

Она перестаёт плакать. Кажется, берёт себя в руки.

Наконец мы добрались до пункта назначения и передали Дмитрия, дежурившим на смене врачам. Теперь о нём позаботятся.

– Яна, нам нужно перевести дыхание. Пойдём в нашу зону? – смотрю на запыхавшуюся напарницу, сама дышу тоже часто. Мы мчали на каталке – кушетке Дмитрия так быстро, как могли. Так быстро, что выбились из сил. Наша зона для персонала скорой помощи размещалась с тыльной стороны госпиталя. В ней было всё, чтобы практически жить на работе, мягкие диваны, раздевалка со шкафчиками для хранения сменной одежды, душевые кабины. Даже кухонный уголок. Рядом со входом в неё, находился большой гараж для стоянки фургонов.

– Пошли…уф. – выдыхает Яна.

Мы даём команду нашему Алексею, чтоб отвозил фургон на стоянку и показываем жестом, что направляемся в нашу зону, скорой помощи. Смена всё ровно подходит к концу, вероятнее всего на сегодня это был последний вызов. Что же касается самого вызова? Какие тут могут быть комментарии? Ненавижу моменты, когда родные умирающего пациента всё готовы отдать за то, чтобы он выжил, а ты для них служишь посланцем этого спасения. Ужасно чувствуешь себя, если помочь не удаётся, а объяснять, что «время пришло» и подобные рассуждения «о больших смыслах», я не умею, да и тоже не очень-то люблю. Жена Дмитрия, Анастасия отправилась в зал ожидания. Мы с Яной за двумя стаканчиками кофе, ожидали вердикта от врачей, которым передали Дмитрия. Я вышла в зал ожидания и там один из них уже, что – то с сочувствием объяснял Анастасии, которая с обескураженным видом, растерянная, присела на стул. Подойти к ней я не рискну, сейчас её подбодрить у меня едва ли получится, да и слова, все разбрелись, так что подходящих не подобрать. Я перехватила дежурившего доктора узнать, что с нашим пациентом, хотя и без того можно было догадаться. Он не выжил. Мы не можем спасти всех. Но от этого не легче. Я возвращаюсь к Яне.

– ну что там? Спасли? –с надеждой, спрашивает она у меня.

Я молча подхожу к нашему столику и присоединяюсь к ней, усаживаясь напротив, всё также молча. Некоторое время между нами царит тишина. Я подпираю рукой подбородок, тяжело вздыхаю.

– мне очень жаль его жену. Ты бы её видела.

– Послушай. Роуз. Мы сделали все, что могли. – она как всегда, со словами утешения. Яна всё воспринимает легче меня, думаю так проще жить, но у меня не выходит, как не старайся. Может взять у неё парочку уроков?

– Да, я знаю, мы всегда делаем всё, что можем. – отвечаю саркастически.