Светозаръ Лучникъ - Жил-был Генка

Первые поцелуи, первые познания. Всё это по отдельности и всё вместе даёт Генке не одухотворённость в добытом чувстве, а преизбыток некой зависимости – плоть от плоти. Но и такие, такие итоги тоже, тоже нужно преодолеть своими жаждами и личными беспокойствами.

Жизнь, её всегдашняя и неизменная условность, измеряется приобретаемой вульгарностью, постоянными выпивками с друзьями, с девчонками и даже с родителями во время не праздничных, но каждодневных обедов.

Друзья говорят:

– Это круто!

И вино разбивает затвор любой скромности, подаёт изобилие всякой вольности, а порою и какой-то дешёвой, позаимствованной от тьмы, наглости, а так же чопорной, неестественной, принуждённой вольности. Поступки уже нечеловеческие…

Девчонки говорят:

– Это весело!

И сами страдают от такого отупевшего разврата, на который толкает выпивка. А потом это непростительное веселье смывает ореол целомудрия, и они пытаются найти виновника, пытаются повесить на кого-то вину, а найти не могут…

Родители говорят:

– Для аппетита!

Ох, не надо! Не надо…

Ведь такое насилие над волей скапливаемого чувства делает человека зависимым, рабом одуревшей страсти, хотя все призывы служили мнимому добру. И если слушать всех, то вполне можно стать любителем питья и, став им, погибнуть! А на войне ничего не говорят, там пьют для смелости, чтобы кровь вскипела, и отступил страх! И тогда уже можно умереть, заалев торжеством зла…

Само исследование времени земли течёт как-то размеренно, но бесцельно, потому что нет у молодости чувств особенных раздумий, есть только чувства телесного мира! А от тела познаются лишь дикие страсти-напасти! Да и такие исследования тоже необходимо вычислить в уме своего возникающего желания. Ведь предложены зачем-то для чего-то! Предложены… Ну, так и проживай их, душа бессмертная! Участь не определяется одними замыслами по тлению.

Учёба, товарищи, встречи, выпивки, поцелуйчики и, конечно же, грехи, грехи любви… И чем дальше, тем глубже трясина невнятного долга перед этим миром, перед самим собой затягивает и прочно. А куда тянет – тоже не очень-то понятно уму заплутавшему, а понятия стягиваются именно такими урывками, не другими.

Свалились часы в никуда… Позади 20 лет. Мало это или много? Смотря с чем сравнивать. Но сравнивать на данном этапе не стоит. Пусть эти благоухающие 20 лет – залог молодости и он останется на праве счастья, которое есть, и которого нет…

Повестка в армию…

И сразу же судьбина доля омывается слезой чужой крови, хотя сущность кровавого бурления принадлежит уже непосредственно собственному дыханию. Проводы. Опять пьянка. Разлука с домом, с родными, с друзьями. Подруги нет. Ждать не кому… Любить тоже некого, а любви так жаждет душа, но видно не время любить, не время сеять семена плодотворных чувств…

Война покоя не даст, а любовь? Любовь может принести новое страдание, но это уже другая история. Пусть, если останется живым, вернётся, вот тогда и любовь посетит! И полюбится на все сто, а то и больше! Или не полюбится. Решит миг…

Прощай, прощай волюшка! Что там будет, кто знает?! Генка не знает, но чутьё не обманывает. Он всегда говорил, что его мир сломлен болью тревожного зла! Война была на вздохе постоянно и сидела в сердце, как заноза. И тут предчувствие не подвело. А лучше бы подвело!

Афганистан…

Ох, долюшка нелёгкая… Болезнь рождается и рождается не сразу, а на минутах ли, часах, когда 20 лет – это уже очень, очень много… Военная песня огня трагична, последний её куплет – смерть. Стал солдатом – умри! Иного не дано! Слово, холодящее мозг!

А на войне всегда так! Страшно и не спрятаться за спины товарищей. Это о героях! О других тут нет речи, хотя простить можно любого… Простить и понять… Живём раз. Имеем раз. Дышим в малость лет. Всё, абсолютно всё имеет мизерный объём по бытию земному.

А кто, кто определил меру достойного числа? Почему, почему надо целовать страх на пороге величественной весны, когда дивно воскресает рассвет не меркнувшей любви, когда бескрайняя гладь неба рождает благо покоя, когда светится мир чувственно-звёздных огней?!

Весна дома… Там цветёт сирень, и заглядывает в окно черёмуха. Яблони все в белом, как невесты! Такая красота воспоминанием жжёт веру. Эй, подожди, не уходи. Постой же, постой чуть-чуть, дай насладиться блаженством рая, рая посреди земного двора…

Нет рая на земле. Нет! Или земля есть рай, тот самый и верный? А? Конечно же, земля – это не рай, но и не ад. Или ад всё-таки? Кому как. Кому рай, а кому ад. Смотря на чём воспринимать земное совладение этого неумеренного жития.