Николай Витем - Прачечный комбинат «Сказка в Железноводске»

– Я ему исключу. Схожу к директору и так исключу, что до окончания школы забудет про тебя, – встрял в разговор Иван Михайлович.

«Что верно, то верно! У батьки не заржавеет. Его язык острее бритвы. Он из принципа может пойти к директору и нахамить так, что тот долго будет вскакивать по ночам от страшных сновидений. Были, были случаи. И видел, и слышал, краснея от стыда».

– Галины ватные штаны оденешь. Галя из них выросла, а тебе они будут впору. – Мать продолжает «подготавливать» Костю к завтрашнему дню.

– Мам, ватные штаны Галей пахнут; люди смеяться надо мной станут…

Мать, отмахнувшись от слов Кости, как от пустого, продолжает талдычить своё:

– А будут великоваты – подвернем. Рукавички ватные однопалые специально для зимы тебе сшила.

«Заботливая, ты моя! Сама не носишь однопалые рукавицы, стесняешься. А сыну всё можно всучивать, Костя стерпит.

Скорее бы вырасти и слинять куда – нибудь»!

– Шапку ватную с тесемками наденешь, подвяжешь под шеей. Валенки папка вчера подшил, так что снег не будет внутрь попадать. Возьмёшь портяночки байковые, покруче намотаешь… Не замёрзнешь! – И повторила нараспев: – Не за – ме – рз – не – шь!

«За ночь дедушка Мороз обнаглел окончательно. Дыхнул ранним утром в наши маленькие окна аж до сорока пяти. При минус сорока пяти стёкла окон заледеневают полностью, не оставляя просвета. Стёкла лучше термометра показывают температуру.

Обеспокоившись хулиганством дедушки, по местному радио в семь утра объявили актированный день»".

– В одной ватной шапчонке голове будет холодно, повяжу – ка я тебе платок, – объясняет мать свои действия, пока собирает рабсына (рабочего сына) в путь на железную дорогу.

Шерстяной платок с большими, проеденными молью, дырами мать повязывает таким образом, чтобы концы его накрест проходили под мышками. Хвосты платка тугим узлом завязывает на спине, приговаривая:

– Будут щеки мерзнуть, три рукавичкой. Ни в коем случае не снегом – пропадёшь. Платок защитит горло и верхнюю часть груди. Платок не развязывай, терпи. – Надев поверх платка ушанку, высоко задрав Косте голову, под подбородком завязывает тесёмки «ушей» бантиком. – А это тебе на обед, – почему – то шепчет, засовывая в карман телогрейки кусок черного хлеба, завернутый в газету. Легонько толкнула в плечо: – Иди!

Лёгким напутственным толчком показала свою материнскую любовь.

– Мам, нельзя хлеб сахарным песком посыпать? – решился попросить Костя, коли она такая добрая.

Увы, слово «на» – мать хорошо слышит, а при слове «дай» – на неё нападают немота и глухота.

Офицерская казарма внутренних войск ликвидированной Южной центральной исправительной колонии, в которую, после переезда из Вязьмы, поселили семью Тепловых, расположена в ста метрах от железной дороги.

От дома до железнодорожной станции есть два пути. Кружным – по Рабочей улице, через переезд, по Дзержинской и Вокзальной. Обходишь здание вокзала и по станционному перрону идёшь к бытовке.

Есть более короткий путь.

Переходишь Рабочую улицу, сворачиваешь на тропинку, ведущую к железнодорожному пути, который ограничен боковыми траншеями и откосами… По железнодорожному пути шпаришь прямиком к станции… Костя выбирает короткий опасный, но привычный путь к станции. Идти по шпалам не получается. Шпалы, рельсы и траншеи занесены снегом, образуют широкую ровную снежную полосу, уходящую в сторону вокзала.

Неделю посёлок выдерживал атаку ветра, снега и злого мороза. Окрестности занесло. Ветер, не сдюжив противостоять морозу, покорился. Посёлок накрыли тишина и туман, спутники сильного мороза, превышающего сорок градусов по Цельсию.

Тишина обманчива, слышится потрескивание – лопаются стволы деревьев, растущих в огородах. Огороды разбиты и огорожены колючей проволокой по правую руку вдоль путей. Угадываются по близким столбикам, вершины же деревьев в тумане не просматриваются.

Возможно, и не деревья трещат, а лопается металл рельсов, не выдержавших мороза, сразу не поймёшь.

В большой мороз ветра на Севере не бывает. Без полноценного вдоха дышится тяжело – мороз забивает дыхание. Лёгким не хватает кислорода.

Но, нет худа без добра. При отсутствии ветра не поддувает под низ телогрейки. Что уже хорошо. Не надо прижимать к телу полы одежды, удерживая домашнее тепло руками.

Когда прижимаешь края телогрейки руками, со стороны смотрится, будто держишься за причинное место. Сегодня это место оставлено в покое. При ходьбе в глубоком рассыпчатом снеге свободными руками лучше балансировать, чтоб удержать равновесие.