Ольга Сквирская - В консерватории что-то поправить

Эта кафедра была всесильной. Понятно, что при таком скоплении талантов, потенциальных поставщиков валюты в страну, твердой рукой необходимо внедрять в консерватории правильное, патриотическое воспитание.

Это я к тому, что кафедра марксизма в конце декабря восемьдесят четвертого года – самое неудачное место для ночлега, которое только можно изобрести…

– …Как Ваша фамилия! Отвечайте! – кричала в трубку Железная леди…

Больше всего на свете мне захотелось, чтобы этот дурной сон прекратился. Не придумав ничего лучше, я тихо положила трубку. Но не тут-то было: телефон разразился новыми трелями.

Сбежать?.. Так она все равно узнает фамилию, и будет еще хуже… Подумает, что я здесь занималась чем-то нехорошим. Доказывай потом, что я не верблюд… Ох, придется взять трубку.

– Ну алло…

– Фамилия? С кем я разговариваю?

– Да зачем Вам моя фамилия? Вы все равно меня не знаете… – заныла я слабым голосом. – Я же ничего не делала, я просто спала…

– Как Ваша фамилия?! – настойчиво требовала заведующая кафедрой.

– Ну Скви-ирская… – в конце концов проблеяла я.

– Так вот, Сквирская, слушайте меня внимательно: когда придет Ниночка, передайте ей, чтобы срочно купила цветы, потому что Евгению Георгиевичу утвердили докторскую.

Тьфу, только и всего.

– Вы меня поняли, Сквирская?

– Да-а… – прошелестела я, находясь в полуобморочном состоянии, не чая выбраться из этого злополучного места.

Вечером весь прогрессивный Новосибирск рвался на консерваторский новогодний капустник.

Зато нас, членов редколлегии, пусть и «младший рядовой состав», без очереди пропустили в зал, как своих. Настроение наладилось. Я уже и думать забыла про свое кошмарное пробуждение в неположенном месте, двигаясь по залу в толпе блатных, которых тоже оказалось немало.

– «Але, это кафедра истории музыки… – вдруг пропищал кто-то над моим ухом тоненьким голосом. – Ой, нет: марксизма-ленини-изма…»

Недоуменно оборачиваюсь… Это вихрастый Костик за спиной передразнил меня, ехидно улыбаясь. Интересно, откуда он узнал?..

…Поступив в консерваторию в одной стране, мы закончили ее уже в другой. Изменилось не только название государства. В нашу жизнь грубо ворвались гласность и свобода.

Кафедра идеологии понемногу сдавала свои позиции. Светила сибирской скрипичной школы, звезды фортепианного исполнительства пачками повалили из страны, на все четыре стороны.

– …Ах, этот Вадик Р.! То и дело пропускает лекции по историю партии, – помню, во всеуслышание ругалась Железная леди. – Ну и что, что гастроли. Не знаю, не знаю, как он мне будет сдавать. Останется у меня не аттестованным, – и весь поток замирал от ужаса.

Кстати, Вадик так и не вернулся на Родину с гастролей, успешно зависнув в Европе, – там, где по достоинству могут оценить гениальную скрипичную игру, без бесплатного приложения, в виде знания основ марксизма.

Он приехал в Россию через несколько лет, говорят, на собственную свадьбу, и не в Сибирь, а в Питер. Легенда гласит, что ректор Новосибирской консерватории, – тот самый, которому покупались цветы в честь защиты докторской, – срочно вылетел в Питер, чтобы самолично вручить жениху, в качестве свадебного подарка, диплом об окончании Новосибирской консерватории. Догнал и вручил. У меня только один вопрос: какую оценку они ему нарисовали по истории партии?

А следующим ректором после ушедшего на пенсию Евгения Георгиевича стал… тот самый Костик со смешной фамилией. Вот тебе и несолидный парнишка.

Ничего странного: он еще тогда подозрительно много знал.

У первокурсников шел экзамен по истории зарубежной музыке. Его принимала одна из представительниц «климактерического комплекта», по выражению консерваторских острословов, в народе Баба Маня.

Тощая и сутулая, крючконосая и косоглазая, она напоминала Бабу-Ягу, переодетую в мужской костюм. Баба Маня носила брюки, пиджак, галстук, мужские ботинки, в уголке запавшего рта постоянно торчала дымящаяся сигарета. Седые космы были выкрашены в соломенный цвет.

Сейчас уже трудно было себе представить, что когда-то (примерно в прошлом столетии) ее выгнали из консерватории за аморалку – застукали с поличным на рояле…

Баба Маня по-семитски картавила и, кажется, пребывала в полном маразме.

Она отправилась пообедать и… ушла домой, начисто забыв, что у нее экзамен.