Л. Буркова - Индивидуум-ство

Какие такие пельмени?

Неожиданно и бесцеремонно – рай застилают тучи. С треском гаснет лампа накаливания. Телефон оживает входящим звонком, неизвестным номером.

Кому и что нужно в такое время? Кому и что нужно в любое время?

Сбрасываю.

Спасаюсь.

Укрываюсь.

Отказываюсь ощущать себя голой, уязвимой, обязанной отвечать, реагировать, лгать, поддерживать разговор типичными «угу», «ну да», «ничего себе», «мама, у меня всё нормально, честно-честно – всё нормально у меня, всё по-прежнему». Предпочитаю возвести баррикаду из двуязычной раскладки и пулять оттуда сообщениями; быть ветераном поколения мессенджеров, заплутавшим во всемирной сети; держать над головою фосфоресцирующий плакат:

не тревожьте нас. не трогайте.

просто разрешите свернуться эмбрионами в своих скорлупках.

просто разрешите в своих скорлупках выть от одиночества, добровольно принятого и ненавистного.

Оповещение о пропущенном вызове – как неразорвавшийся снаряд.

Чёрным списком закапываю под землю, чтобы не бахнуло.

В шесть утра гремит будильник.

Я резко просыпаюсь с мыслью: проклятая работа.

Чищу зубы с мыслью: проклятая работа.

Закидываю в себя бутерброд с мыслью: проклятая работа.

Запираю металлическую дверь. Играю набором ключей. Почёсываю веснушчатый кончик носа: из гниющего подвала тянет канализацией и плесенью. Я бы пошутила на ежегодном собрании, мол, ещё месяц – и мы тоже принесём отличный урожай грибов, но уверена, что моя шуточка не придётся местным обитателям по вкусу.

– Доброе утро, – говорю я соседке, выслеживающей на лестничной площадке агентов и шпионов.

– Угу, – отвечает она со скептицизмом. – И где оно доброе? В телевизоре? Вы хоть в курсе, что в мире нашем творится? Разврат! Безобразие! Гоморра!

Вдоль длинной батареи короткого подъезда стелются холмы колясок, курганы мусорных пакетов, грядки с не проросшим самоуважением жителей дома.

Нервная, выхожу на улицу.

Тучи черны, тяжелы и плодовиты. Некто, сидящий верхом на тёмном серпантине, наверняка хохочет да приговаривает: споткнись о выбоину, человечек, и хлебни сполна грязевого смузи. закуси обёрткой от конфетки. вот она, кстати, валяется неподалёку, танцует в ливнёвках.

Протяжно воют водосточные трубы.

Недосыпание ставит подножки.

Колея задаёт русло.

В такую погоду – только топиться.

Озлобленная, проваливаюсь в дорожные бассейны со стекольчатым дном почти по щиколотку. Ощущаю, как чрез подкладку и блузку просачивается кислотная жидкость. Бранюсь матёрым сапожником, вливаясь в огромную очередь на остановке.

Что за дела?

Где официальная сводка?

В колонне погнутых зонтиков и безразмерных дождевиков из уст в уста передаётся и перетирается: на смену вышло мало водителей, потому что у них сегодня – забастовка и бунт. план, жалуются, большой, а зарплата – маленькая. к тому же штрафы увеличили. к тому же камеры-вымогатели на столбах через каждые двадцать метров висят. проверки к тому же. контролёры повылазили из своих сухих и обустроенных нор, чтобы собрать дань с маршрутчиков-мигрантов без разрешений на работу.

Люди топчутся в очереди. Вытягивают шеи. Пожимают плечами.

Чёрт с ними. С этими разрешениями. С этими мигрантами. С этими штрафами и планами. Как до метро добраться?

В метро обетованном, полифоническом, перегруженном – тоже коллапс.

Кто-то прыгнул под поезд и (удивительно!) выжил. Бытует мнение, что неудачниками не становятся. Ими рождаются.

Да и чёрт с ними. С этими самоубийцами. С этими неудачниками. Пересадка с фиолетовой на оранжевую не будет осуществляться тридцать минут. Даже если поеду через кольцо, даже если перейду на неказистый полубег и волнорезом рассеку пассажиров на два легиона – всё равно опоздаю.

И опаздываю.

– Опаздываете, коллега, – констатирует факт начальница.

– Коллапс, – отбиваю я грубее, чем нужно.

– Руководитель мог увидеть Вашу провинность по камерам, – очень и очень серьёзная, совсем не улыбчивая, она смотрит на меня как на настоящего взрослого. Фии! Экая непочтительность!

– И?

– Плохо будет.

– И?

– Накажет.

– Страшно-то как!

– Тшш, коллега! Вы со своими шуточками – доиграетесь!

– Уже вижу, как он меня розгами стегает!

– Тшш, коллега! Что Вы несёте?! А вдруг – прослушка в кабинете?! А вдруг – микрофончики в розетки ввинчены?! А вдруг – мы под колпаком?!

– А вдруг – нет?