Натэлла Пак - Сгущая краски

– А имя-то у Зайцева есть? – поинтересовалась девушка.

– Фёдор, но думаю, ни к чему звать меня по имени, называй просто Заяц.

Этим он удивил Зою.

– А с чего ты решил, что будешь мне так интересен, что я буду продолжать с тобой общаться?

Самодовольная улыбка озарила его лицо.

– Потому что мы подходим друг другу. Вот у тебя какая фамилия?

Девушка удивилась ещё больше, никто не начинал знакомства с ней, спрашивая про фамилию.

«Интригующее начало», – подумала она, а вслух произнесла:

– Канарейкина.

– Вот, – утверждающе сказал Фёдор, – пусть Канарейка поёт только для Зайца. Ты ведь умеешь петь, Канарейка? – при этом он умоляюще посмотрел на девушку, так, что та не выдержала и рассмеялась.

Фёдор оказался пожарником, человеком с вертолёта, тушащего пожары в лесах. Работа, можно сказать, сезонная. Живёт он в большом городе, но постоянно отсутствует по долгу службы.

Они стали встречаться. Встречи были лёгкими и непринуждёнными, так что специализация у Зойки пролетела быстро и незаметно. И так им понравилось быть вместе, что решили пожениться.

«Это нормально», – решила рассудительная подруга Галя. Но тот факт, что брак будет гостевым, всё же насторожил Галину. Она не могла понять, почему взрослые люди, влюблённые, станут жить на два города. Зоя внятно объяснила подруге, почему жить с любимым будет отдельно. Зоя очень любила свою работу. В библиотеке было уютно и тихо, а на душе спокойно. Коллектив хороший, жизни не учил, а заведующая библиотекой вот-вот выйдет на пенсию, и молодой женщине предложили повышение. В маленьком городке библиотека была хорошего уровня, и должность считалась престижной. А Фёдор принципиально не хотел менять комфорт большого города, столицы на нечто с почти деревенским укладом. Связь по телефону быстрая, да и поезда́ не отменили.

Так прошёл год. Зоя категорически не хотела детей, она только что вступила в должность, а Фёдор и не настаивал. В связи с его опасной работой домой он приезжал «оттягиваться» да расслабляться. Заяц сразу вызванивал Зою, и та мчалась на встречу, взяв отпуск за свой счёт, или выдумывала другие предлоги. Отоспится Зайцев и в кабак, театр, куда душа прикажет.

Безумные подарки продолжались. Недавно Фёдор подарил ей чёрную глупую болонку, которая постоянно лаяла и кусала за голые пятки. Но Канарейкина, а фамилию при заключении брака Зоя оставила свою, была просто не способна за кем-либо ухаживать, поэтому собака Дина переехала почти на постоянное место жительства к Галине. И к двум котам, проживающим в мире и согласии, присоединилась собака.

Вот так и жили Заяц с Канарейкой на два города. Любили ли они друг друга или нет, это только одному Богу известно. Но однажды их такой неустроенный и сумасшедший быт оборвался. Заяц, как обычно, был на очередном задании – тушил лесной пожар и погиб при исполнении, о чём незамедлительно сообщили Зое.

После похорон Зайцева Канарейкина как-то потухла, чаще стала зависать после работы в кабаках. Трезвой по вечерам почти не была. Про своих стареньких и одиноких родителей, живших недалеко от неё на соседней улице, забыла напрочь, а они сильно нуждались в заботе единственной дочери.

Через некоторое время умер отец, а мать переехала в Дом инвалидов, но Зое было всё равно, ведь она даже не знала про это. А вскоре не стало и матери. Галина и её родители до последних дней поддерживали стариков добрым словом по телефону, так как родители Гали сами уже не выходили из дому.

Зою многие не узнавали. Бесформенная, небрежно одетая, даже неопрятная женщина, но всё ещё с лёгким налётом былой красоты, едва уловимым, реагируя на который, оборачивались такого же бомжеватого вида мужчины. Пила она по-страшному. С работы уволили, денег не было, и однажды Зоя просто умерла в одной из подворотен городка.

В морг женщину доставили без документов, а опознать и забрать тело было некому. Слушок по городу прополз, и Галина догадывалась, что в морге лежит бывшая подруга. Но она, человек совсем не употребляющий алкоголь, не понимала этого, а ещё была твёрдо убеждена, что, в каком бы ты ни был состоянии, нельзя забывать о родителях. Сама того не осознавая, Галя жила жизнью жертвенной, родители для неё значили больше, чем устройство собственного благополучия. Она осудила подругу, вынесла ей свой внутренний суровый приговор, который обжалованию не подлежал. Забирать тело из морга и хоронить не стала. Канарейку, в отличие от её мужа, похороненного как героя, закопали в безымянной могиле без креста и таблички, только номер. Но Бог знает каждого.