Андрей Ганеша - Вне конкурсов. Книга о свободе

Так это по матушке. Если ты думаешь, что через тысячу лет социальные проблемы исчезнут, ты глубоко заблуждаешься. Отцы из семей реже уходить не стали. Я бы даже сказал, стали чаще. Матчества еще у вас были, а у нас так тем более. Популярная вещь.

Помимо этого жида, со мной в камере находятся еще трое.

Сава Аллигатор. Власть ругал. У нас с этим очень строго. Позиционируем мы себя государством демократическим, однако внутренний режим здесь сугубо тоталитарный. Любое малейшее отклонение от режима карается весьма строго. Он тебе и сам об этом расскажет.

– Здравия желаю! Докладывает осужденный Ронцо Савелий Дмитриевич 2980 года рождения, осужденный по статье 1234. Являлся активным участником гражданской оппозиции. В феврале 3011 года приговорен к казни, в апреле 3011 года указом Президента Российской Федерации смертная казнь заменена на пожизненное лишение свободы. Вопросов, жалоб, заявлений к администрации нет!

И это, к слову, еще очень гуманно обошлись.

Петя Вожжинский. Сам из бедной семьи. Папа – алкаш, мама – собутыльница. Не доучился, работать пошел в возрасте десяти лет. У нас это пограничный возраст для начала трудовой деятельности. Берут далеко не на все должности, существует множество ограничений, но берут достаточно охотно. Тяга к саморазвитию всегда была. Личность он максимально странная, а значит, творческая. Если не знать его близко, можно подумать, что он на чем-то сидит. Закрыли его за «несоблюдение рамок цензуры». Он книги писал. Много книг. Не просто писал, а жил ими. Но кому-то свыше произведения его не очень понравились. Кого-то оскорбил, разжег межнациональный конфликт – унизил темнокожего. И это только в одном произведении. Честно – не знаю. Может, правда, а может, и нет – не читал, но у нас с этим очень строго. Контролируют все издания – любые рукописи, в любом формате. СМИ, само собой, контролируют… Выражать свое мнение стало невозможно: так или иначе кого-то да заденешь. Поэтому отсидка независимых писателей и журналистов является нормальной практикой нашего времени. Как сказал Леха Суворин: «Тюрьма – это необходимая вещь для писателя. Кто не был в тюрьме, тот не служил свободе печати».

Архип – весомая персона в нашей камере. Полная противоположность Пете. Человек, мягко говоря, обеспеченный, сделал себя сам. Кроткий, сутулый, увесистый и авторитетный мужчина. О семье, жизни и бизнесе говорить не любит. Однако одно известно точно: попал он конкретно. Был директором и по совместительству главным инженером процветающего конструкторского бюро Flieger der Bus, выполняющего государственные заказы на эйрбусы. Налаженное производство, договоры на крупные суммы, поставщики германские. Что может пойти не так? Одна маленькая ошибка в конструкции и халатность испытателя. Последствия катастрофические: выход из строя целой партии оборудования, воздушные аварии, унесшие жизни пары сотен людей. Приемщик работ, в обязанности которого входил контроль качества товара, был человеком «своим». Его подставить нельзя. Несмотря на почти доказанную невиновность подсудимого, суд в последний момент вынес Архипу обвинительный приговор.

* * *

В тюрьме должно быть меньше тюрьмы.

Министр юстиции РФ

Чем свобода радикально отличается от воли? Она учит дисциплине. И я сейчас далеко не про ранние подъемы, не про обеды по расписанию. Один из немаловажных факторов – чистоплотность. Хата – место небольшое, ваш общий дом, все здесь взаимосвязано. Помещение маленькое, сырое и душное. Если кто-то пропустил душ, с утра старший по камере обязательно его погонит. Воняет ужасно. Если у новеньких нет каких-то предметов личной гигиены, с ними обязательно поделятся, но не из вежливости, а ради собственного благополучия.

В отличие от ваших тюрем, у нас на общем режиме разрешены стиральные машинки. Это очень удобно, на мой взгляд. Правда, они доисторические; мы иногда даже шутим, что из вашего времени завозят. Ну, ничего, когда аппарат казенный – все стерпишь.

Границы как таковых «тюремных понятий» давно стерлись. Толерантное общество. Никаких личностных оскорблений и уж тем более драк, за это могут добавить срок.

Когда находишься с человеком 24/7, все его пороки видны как на ладони, поэтому в четырех стенах очень ценят честность, дружелюбие, взаимовыручку. Ценят гораздо сильнее, нежели на свободе. Эти качества были актуальны тысячу лет назад, актуальны сейчас и не потеряют актуальности никогда.

Касаемо утверждения, что болеть на зоне нельзя, я скажу так: нигде нельзя. Помнится, что вы хотели как в Америке. За что боролись, на то и напоролись. Или как там у вас говорится?.. Медицина платная, очень дорогая, но качественная. Однако далеко не у каждого среднестатистического гражданина хватит денег на элементарную страховку. На зоне есть дежурная медсестра, однако, чтобы попасть к ней на прием, ты должен умереть и воскреснуть. И никак иначе. Чаще всего, вне зависимости от того, что именно болит, ставят один диагноз: туберкулез. Вовсе не потому, что в МЛС его легко заработать. Хотя и поэтому тоже. Задумайся: в вашем времени тоже этим болели. Болели часто и много, но об этом молчали. А на фоне пандемии все совсем забыли о проблематике этой болезни. В старые времена в России никогда особо не контролировали и не проводили профилактику тубинфицированных. Результат – подскочившая смертность. В нашем времени, памятуя о годах пандемии, весьма строго контролируют заболевания, передающиеся воздушно-капельным путем.