Ксения Жигалина - Столбы. Сказка для себя

– Доброе утро, Степан Палыч. Я к вам по делу.

Синоптик прикрыл дверь, снял цепочку и впустил раннего гостя. Директор оглядел улицу и закрыл за собой дверь, аккуратно и плотно.

– Доброе утро, Анфис Иванович.

Директор кивнул, заметив повязку на голове синоптика:

– Я вижу, вы уже в курсе. Тем лучше. Тем лучше, – директор музея явно собирался с мыслями. – Я к вам, Степан Палыч, вот по какому вопросу. Раз уж вы, так сказать, теперь… я хочу сказать, Максим-то наш того, уже у них… В общем, все равно вам туда надо. Никак нельзя же с ними связаться, только лично… Так вот, – директор вдруг взглянул прямо в глаза синоптику, приблизился в тесноте прихожей почти вплотную и приглушенным почти шепотом тревожно зашипел: – Поговорите с ними! Ну, что-нибудь сделайте! Пусть! Пусть они уйдут! Разгонят, как тогда, и уйдут! У меня же сын! Сын у меня! А Максим этот… Я год уже как в этом кошмаре живу! Они ведь общались. И я чувствую, что сын может… может… тоже… – директор музея, не выдержав накала страстей, резко отвернулся к двери и прижал пальцы к зажмуренным глазам. – Я пойду.

Так больше и не повернувшись, он поспешно выбежал из обсерватории.

Синоптик запер дверь и остался в полутемной прихожей. Надо же. До сих пор он лично с этим человеком не пересекался. А теперь вот. Ишь ты. Тут в дверь снова позвонили. Вернулся что ли? – мелькнуло подозрение в его ноющем мозгу. Он на всякий случай снова накинул цепочку на дверь и открыл.

Перед ним возник фрагмент торжественного серьезного лица заместителя главы городского совета, Глеба Полуактовича Покойного. Синоптик закрыл, снял цепочку и снова открыл. Заместитель неспеша, со значением перешагнул порог и тут же начал:

– Вы, я вижу, Степан Палыч, в курсе.

– Да, – нехотя признался синоптик, – отпираться бессмысленно.

– Вот именно, – подтвердил заместитель. – Вот именно. Тем более что, я видел, к вам Анфиска забегал?

Синоптик кивнул.

– Что он тут вам наговорить-то успел? – саркастически заломив брови, усмехнулся заместитель.

– Да ничего особенного, – синоптик потер тупо ноющий висок. – Просил поговорить с вертолетчиками. Беспокоится за сына.

– Сына! Пф, – презрительно перебил заместитель. – Нет у него никакого сына! – он понизил голос и выпучил глаза: – Нету! И не было никогда!

– Так ведь…

– Нет! И слышать ничего не хочу! Это ж надо… И тут этого сына приплел… – заместитель негодующе замолчал, но потом спохватился: – Вы у нас человек далекий от, э-э, этих кругов. Разумеется. Так вот запомните. Просто запомните, что я вам скажу: нет у него никакого сына. Все. Нету. И не было никогда. Все. Все. Так… – заместитель провел ладонью по прическе: – О чем бишь мы? Да! Идти вам надо, конечно, ночью. Ночью оно, знаете, с головой легче будет. Мы вам, разумеется, льготный рецепт обеспечили. Вот, – порывшись в портфеле, заместитель протянул синоптику небольшой розовый листок с кучей печатей. – Сегодня его отоварите… лучше в дежурке, и тогда уж и выходите. Лучше сегодня, – повторил заместитель.

Покончив с формальностями, он даже улыбнулся, прощаясь. Но уже на пороге вдруг повернулся и повторил строго:

– Нет и не было. Никогда!

Проводив заместителя, синоптик сел на пол, прислонившись больной головой к стене. Посидев немного, он встал, положил рецепт на обезболивающее на рабочий стол и вышел во внутренний двор. Перед ним в небе стояли три четких облачных столба. В том году было два, вспомнил он. А в этом три. И, конечно, обязательно найдется какая-нибудь свинья, которая поинтересуется у него: а почему? Вот почему тогда два, а теперь три? А он знает?! Он синоптик. Всего-навсего. Нет, ну надо же… Он заранее расстроился и ушел получать обезболивающее.

Аптекарша подозрительно уставилась на него поверх очков, выдержала испытующую паузу, цыкнула, мотнула головой и вернулась глазами к рецепту. Гос-споди… И этот туда же. Ведь было же время! Мужики были! Что надо были мужики! А сейчас?! Гос-споди… Обезболивающее им… И рецептик ведь достал! И печати, как назло, все и в правильном порядке. Это ж надо! Щегол!

– Это еще зачем?! – гневно сверкнув бессильным презрением, бросила аптекарша в синоптика.

– Надо… – тот как-то даже съежился, хотя уговаривал себя, что ничего стыдного в этом нет! Ну, подумаешь, обезболивающее! Так ведь и повод ого-го! – Мне к вертолетчикам сегодня.

– К каким вертолетчикам?! – аптекарша, судя по ее лицу, собиралась рецепт сожрать, а синоптика закатать в трехлитровку без стерилизации.