Арина Евдокимова - Непродуманная жизнь

Он влюбился с той самой первой минуты, когда увидел ее глаза.

Ей было тридцать шесть. Она работала чиновником в администрации.

Ему было двадцать четыре, он был наркоманом.

Он закончил Духовную семинарию, псалмы пел талантом от Бога, но где-то лукавый подманил его и он «сел на иглу».

Они познакомились на Набережной. Она стояла и плакала, он возвращался из храма. Несмотря на недуг, его допускали петь псалмы.

Она плакала. Плакала, потому что устала, потому что изменяющий и ревнивый муж. Потому что просто хотелось плакать. Он подошел и подал ей мороженое. Она удивленно посмотрела, но мороженое взяла.

– Дмитрий, – представился он, не получив ответ.

Они молча ели мороженое и смотрели на воды Невы.

– Ты плачешь от жалости к себе?

– Наверное, – кивнула она.

– А молиться не пробовала?

– А еще мне сказали однажды, что если над Невой загадать желание, оно исполнится обязательно.

Она задумчиво посмотрела на него. У нее были особенные глаза: не голубые, не зеленые, а как будто небо собралось проясниться и замерло.

Он утонул в ее глазах. Мгновенно понял, что никого и никогда больше не полюбит.

– У тебя есть заветное желание? – спросила она.

– Уже есть, – ответил он. – Чтобы ты стала счастливой. Ну, очень счастливой. Ну, очень-очень-очень.

Она улыбнулась.

На хмуром петербургском небе появилось солнышко.

Она по-европейски протянула руку.

– Александра.

Дмитрий прикоснулся к ее руке:

– Так что, не пробовала молиться? Помогает, когда от души.

– Попробую, – безрадостно кивнула она.

С этой минуты он взял над ней шефство.

По утрам провожал ее до работы. Вечером встречал.

Каждый день она узнавала что-то новое о Боге, об истории Русской Церкви. Он молился вместе с ней и озвучивал интересные идеи для ее работы.

Раньше он служил священником, а сейчас выполнял в храме посильную работу и в молитвенном труде справлялся со своими страстями. Получалось не очень хорошо. Иногда три – четыре месяца он даже не притрагивался к наркотикам. Но лукавый подлавливал, и он «падал в блаженное никуда».

Тогда она приезжала, часами с ним разговаривала, возила по врачам и искала возможности его спасения.

В какой-то миг ей казалось, что она может его вытащить из темноты.

Она не была настолько воцерковленной, чтобы молиться. А он в какие-то моменты просто умирал и не верил ни во что.

Между ними ничего не было, кроме ее теплоты и его платонической любви.

Но в какой-то момент она стала понимать, что чувствует его своей второй половинкой.

Так прошло два года. Его мама однажды приходила к ней и просила ее выйти за него замуж. Мама была уверена, что ради нее Дима бросит наркотики.

Но Александра понимала – это не ее война.

Наступило очередное лето, работы было много. Совещания, доклады, она очень уставала.

– Пятница, завтра можно поспать, – подумала она, спускаясь по ступенькам здания администрации.

Он стоял в костюме, галстуке и держал в руке розу.

– Пойдем гулять на Набережную, – попросил он.

Она отрицательно покачала головой. Сил не было ни на что. Он долго уговаривал, а потом подал ей розу. Темнокрасный, почти черный, бархатный цветок любви.

– Выходи за меня замуж, – опускаясь на колено, попросил он.

Его огромные синие глаза в бархатных ресницах излучали божественную нежность и теплоту.

– Нет, у нас слишком большая разница в возрасте. Двенадцать лет – это целая жизнь.

– Ты что, любимая, мы наши годы вместе сложим и пополам разделим.

Она покачала головой и, взяв его за подбородок, поцеловала в губы:

– Мальчишка. У нас же ничего не было.

– А я чувствую, как ты прекрасна, – с хрипотцой в голосе прошептал он, вновь прильнув к ее губам.

Они целовались на скамейке в сквере прямо под окнами ее рабочего кабинета.

Она чувствовала себя девочкой, не больше двадцати. Прижавшись друг к другу, они наслаждались магией белых ночей.

– Мне жаль, что ты боишься быть моей женой. Но я тебя понимаю, – рассуждал он. – Когда меня не будет рядом с тобой, когда я уйду в мир иной, то все твои невзгоды я заберу себе. Твои и мои годы, если сложить, будет шестьдесят. А пополам разделить, то по тридцать. А это значит, что теперь ты на шесть лет моложе.

– Милая моя, – как-то тревожно сказал он, – когда я умру, принеси мне двадцать пять черных и две белых розы.

И, заглядывая ей в глаза, повторил:

– Принесешь?

Она ответила:

– Непременно.