Див Талалуев - Дед Мороз умер, рассчитывай на себя

Подумалось, что жизнь – это отпуск, в котором вышеупомянутые проводили дни в одном и том же отеле, на одном и том же лазурном берегу со временем сбиваясь в кучку, а разбившись по интересам, принимались заниматься каждый своим делом, устремляясь к своему счастью. Осознать под этаким углом отношения между людьми в последние часы делом было не привычным. Воздухом, казалось, нельзя было насладиться сполна.

Шаги, отмечающие твердость земли, успокаивали. Голова остывала. Запоздало вспыхивала трусость. Появлялись знающие природу мысли, подталкивали отказаться от операции и избежать гибели. Мысли не совершать задуманное боролись дольше всех, призывая вспомнить детство, когда обстановка дарит самые яркие впечатления. Когда зима, лето, осень и весна – это калейдоскоп, одаривающий красочными картинками, быстрой сменой явлений, лиц, событий. Но власть нимба необыкновенна. Добрым впечатлениям на смену подоспело разочарование с тем посылом, что все приедается, сереет и обесценивается.

Игорь привел мысли к печальной гавани, отмерив «жизнь явление непостоянное и я не исключение».

«Я рад был здесь находится, мое сердце полно эмоций, я познал любовь, преданность, был изменой, был безобразным и прекрасным, умел обманывать и сам становился жертвой. Помогал в трудную минуту родственникам, друзьям и незнакомым людям. Меня поддерживали родственники, друзья и незнакомые. Я продавал, покупал. Я пробовал многое и многое не пробовал. Я волновался, боялся, страшился и поигрывал. Я не верно истолковывал, недопонимал и выигрывал. Я не верю в то, что есть правильные поступки. Остались поступки. Те, кто дает им оценку, неверно истолковывает жизнь. Теперь, когда мне осталось максимум пятнадцать часов, я прижал мысли, оседлал их и пустил галопом по им понятной дороге, наблюдая за их смехотворностью. Они, понимая, что времени обсуждать ерунду не осталось, на основании полученного опыта, предельно напрягаясь, выдают мне истины, мои истины».

Территория при больнице пустовала, Игорь стер слёзы и дошел до обклеенного объявлениями входа «Приемное отделение».

«Добрый день, Подскажите в какой кабинет, мне назначили операцию» – не связанно спросил Игорь, прикрывая двери больницы и прощаясь с зеленью лета.

«Шестой кабинет» – устало ответил охранник и указал направо.

Игорь не благодарил, потому что когда всю жизнь благодаришь, то надоедает.

Чистота и светлые тона говорили сами за себя. В корпусе стояла медицинская дисциплина, чего он не видал в те детские годы, когда подлечивал почки. В кабинете медсестра ознакомилась с бланком направления на госпитализацию, выслушала жалобы пациента, заполнила паспортную часть «Медицинской карты стационарного больного», провела первичный осмотр.

«Вас будут оперировать завтра, 12 августа. Из кабинета направо, далее по коридору лифт. Третий этаж, из лифта направо до двери». Забрал медицинскую карты и добрался до отделения. Мысли, раздумье и пустое осталось позади.

Медсестра на посту забрала карту и озвучила какие услуги Игорю полагались: отдельная палата с ванной, туалетом и телевизором. Он отказался, понимая, что до операции не хотел бы находится одинешенек со своим искаженным психологическим состоянием. Приятное впечатление улетучилось как вошел в палату. Его встретило храпящее чудовище – заплывший жиром двухметровый дядька областной внешности.

Прилег, но не заснул под канонады носоглотки мужика.

Вечер воскресенья перенес в брожении по убивающим часы приложениям в смартфоне. Ум не выдавал ценностей, так запрограммировало общество, скатывая к убиванию времени. Игорь в душе надеялся, что в состоянии противостоять этому буму электроники и оправдывал себя тем, что его погруженность в перелистывание браузера есть легкая самозанятость, некая защита от навалившейся за последнюю неделю усталости.

Ужин перед днем операции не полагался. Жидкость запретили пить после шести вечера мотивируя, что завтра это будет дополнительная тяжесть для желудка: от глотка воды в килограмм. Пациент поверил на слово и воздержался от питья.

В восемь вечера подошла анестезиолог с букетом расспросов, чтобы по итогам определить дозу того, что завтра на хирургическом столе в операционной ни даст проснутся. Игорь познакомился с властителем вибрации Фёдором (храпящий дядька, услышав женский голос проснулся) и, отвечая врачу, не понял, как эта сухая пятидесятилетняя женщина, по информации от медсестры до вредности крайне серьезная, на слово верит ему относительно веса. На основании этого параметра в том числе рассчитывается доза наркоза. От определившийся дозы зависит как тебя вырубит и какой отходняк встретит после операции в реанимационной. Он назвал, как и в приемной, вес как помнил, прибавив пару килограммов – 80. Он не боялся ошибиться, не надеялся выйти из наркоза. Ну, а как она работала с пациентами-женщинам, значительно преуменьшающим параметры одежды, а тем более собственного веса. В детстве его бы взвесили тройку раз, а в этой показной чистоте не особо парились.