Татьяна Чистова - Москит. Крах и пепел

Снизу поднималась большая и явно подогретая спиртным компания. В коридорах и классах, как заметил Илья, не пили, травить организм табаком и алкоголем выбегали на мороз. Эти, снизу, делали уже не первый заход, двигались неуверенно, хохотали и спотыкались на каждой ступеньке. Пришлось возвращаться и ждать, пока компашка соберет себя в кучу и в полном составе соберется на площадке. Как назло кто-то в задних рядах не удержал равновесия, плюхнулся на ступеньку и немедленно заржал. Собутыльники обернулись, и загоготали, кто-то пополз товарищу на выручку, цепляясь для верности за перила. «Да чтоб вас» – Илья развернулся и двинул через два бесконечных коридора к лестнице в противоположном конце здания. Толпа здесь поредела, но все равно было шумно, душно, чужое веселье раздражало, кровь стучала в ушах, стало жарко. Илья несся сквозь толпу, уже не глядя по сторонам, а только вперед, над головами встречных и не сразу смог затормозить, услышав свое имя. Кто-то окликнул его раз, другой, на третий он сообразил, наконец, что пора остановиться. И голос знакомый, только непонятно, где его обладатель. Вернее обладательница – не эта же коротко стриженая тетенька с бесформенной тушкой, упакованная в черные тугие джинсы и сиреневую тунику с блестками по вырезу декольте. А тетенька улыбалась ярко намазанными губами и, грохоча каблуками, шла навстречу Илье.

– Привет, – она остановилась напротив и теперь смотрела снизу вверх, продолжая знакомо улыбаться. – Вижу, ты меня не узнал. Значит, я буду богатой.

«Я вас не знаю» – едва не ляпнул он, но прикусил язык. Эту женщину он видел впервые в жизни, но что-то в ее лице, улыбке и, главное, в голосе, заставляло усомниться в поспешных выводах. Они встречались в этой жизни, но давно, очень давно и не видели друг друга лет десять, если не больше. Да, больше, много больше – сразу после выпускного он уехал поступать в училище, потом армия: срочная плюс два года на контракте, потом…

Женщина улыбнулась – растерянно и виновато одновременно, поправила волосы и отступила на шаг. Улыбка исчезла, на лице появилась гримаса недовольства и лукавства одновременно, чтобы сразу исчезнуть, но этих мгновений хватило. И он узнал Гришину Наталью, свою первую (и единственную) школьную любовь.

– Наташка, – протянул Илья. – Обалдеть, я тебя и, правда, не узнал. Ничего себе, сколько ж я тебя не видел?..

Его толкнули в спину, Наталье кто-то наступил на ногу, но оба не обращали внимания на окружавшую их толпу. Время остановилось и рвануло назад, исчезло и без того туманное будущее, сгинуло настоящее, без следа пропал вчерашний день – они вернулись почти на четверть века назад, им снова было по шестнадцать лет, и впереди была вся жизнь. И стояла перед ним не молодящаяся тетенька средних лет, а тонкая, зеленоглазая девчонка с длинными каштановыми волосами. Серьезная – спасу нет, лишний раз не улыбнется. Зато если повезет – глаз не оторвать и готов горы свернуть, лишь бы смотреть на нее часами.

Из дальнего конца коридора громыхнула музыка, рев попсы перекрыл общий гул, кто-то негодующе засвистел и наваждение исчезло. Посреди коридора улыбались друг другу два взрослых, состоявшихся человека.

– Изменилась, знаю, – первой заговорила Наташа. – Ты тоже, я тебя еле узнала. Пойдем, все наши там собрались, – и махнула рукой куда-то в сторону учительской.

– А я вас в нашем классе искал, – Илья взял Наташу под руку и повел через толпу.

– Мы в другом кабинете, в старом окна меняют, там грязно, – пояснила Наташа. – Почти все собрались, сейчас увидишь.

«Почти всех» оказалось полтора десятка человек. Своих, остальные были из параллели. После «официальной» части – узнаваний, приветствий и ответов на ритуальный вопрос «как сам?» и обязательного глотка вискаря со дна пластикового стаканчика Илья утащил Наташу на заднюю парту. Сидевший по соседству тихий, словно пришибленный, неопределенного вида мужчинка вежливо улыбнулся паре и пересел на свободное место, уставился на распахнутую дверь.

– Кто это? – шепотом спросил Илья. – Что-то не припоминаю такого.

– Он с нами только полгода проучился, в восьмом классе, – тоже шепотом пояснила Наташа. – Непонятно, зачем притащился. Может, скучно человеку…

– Может, – Илья уже потерял к странному дядечке интерес, и откровенно оценивающе разглядывал Наташу. Та отвечала взаимностью, пауза длилась почти минуту, они словно заново привыкали друг к другу, к новым себе – повзрослевшим, набравшимся если не ума, то жизненного опыта, умудренных, если угодно.