Татьяна Чистова - Москит. Крах и пепел

В темноте салона микроавтобуса пахло лекарствами и бензином, Илья уселся на жесткую скамейку у ледяной стенки, Саня устроился рядом, зашуршал свертком.

– Сдуреть, – бормотал он, сражаясь с пакетом. – В первый раз со мной такое. Политравму сколько раз видел, живых из машин всмятку доставал, на вертолетную катастрофу один раз выезжали. Блевал потом сутки, вот гадом буду, если вру. Но чтобы так…

Сверток, наконец, сдался, на скамье появилась пластиковая поллитровая бутылка, накромсанный широкими ломтями черный хлеб и остаток вареной колбасы в целлофане с веревочным хвостиком. О мелкой посуде Саня подумать не успел, покрутил в руках бутылку и подал ее Илье. Тот взял наполовину полную емкость, открутил зеленую крышку, принюхался. Ну, да, он самый, спирт этиловый, что является депрессантом, психоактивным веществом, угнетающим центральную нервную систему человека. Или, проще говоря, чистейший медицинский спирт, градусов семьдесят, или немного больше. У Сани стресс, и лечить его надо немедленно, по возможности не отходя от рабочего места.

– Твое здоровье, – Илья отхлебнул из узкого горлышка и проглотил жидкость. Слизистые немедленно обожгло парами спирта, он ухнул вниз и упал в желудок тяжелой ледяной каплей. Она мигом исчезла, растворилась, проникла в кровь, и сразу стало тепло, словно в «форде» включили печку. Илья передал бутылку другу и потянулся за хлебом.

– Ты чего выделывался? – спросил он с набитым ртом. – Жить надоело? Отдал бы им, что просили, списали бы потом.

Саня ответил не сразу – пока выпил, пока закусил, пока прожевал, времени прошло с минуту. Бутылка вернулась в руки Илье, он откинулся к стенке «форда» и принялся неторопливо скручивать колпачок.

– Нечего мне им отдать, – яростно зашипел из полумрака Саня. – Нет у нас наркоты, помещение не позволяет. Сейфа нет, двери нет, сигнализации тоже. У нас из обезболивающих только анальгин и феназипам. Я им предлагал – оказались. Дай. – Бутылка вернулась в руки Сани, он расправился с крышкой, сделал хороший глоток. И продолжил, забыв, что надо бы сначала закусить, хотя бы и символически:

– Эти два персонажа – что в окно улетели – на героине сидят или на метадоне. Им хоть ящик фентанила подарить можно, только фентанил им нафиг не нужен. Ни кайфа не даст, ни ломку не снимет. Только передоз вызовет и угнетение дыхательного центра в продолговатом мозге. Да эти уроды наркоши нам до одного места, пусть хоть обширяются. Нам людей лечить нечем!

Руки хирурга подрагивали, спирт в бутылке нежно плескался о пластиковые стенки. По стеклу задней дверцы резанул свет фар, Илья и Александр обернулись одновременно. Но черная иномарка уже сдавала задом, буксовала в колеях, разворачиваясь, из приоткрытых окон неслись обрывки шансона. Саня выдохнул, сделал еще глоток и пихнул бутылку в руки Ильи. Тот поднял емкость, качнул ее – жидкости едва хватало, чтобы прикрыть дно. Допил, посидел, зажмурившись, и потянулся за остатками колбасы.

– Нихрена у нас нет, – Саня от выпитого зверел на глазах, рванул ворот свитера и скомкал служивший скатертью пакет. – Как уроды последние: в укладке одна ампула промедола и кетамина! И все! В том числе на осложненные инфаркты, и массовую на политравму! Это и на ДТП, и на падение самолета, и на железнодорожные аварии – когда пострадавшие орут, кости торчат, кровища течет… Извлекайте их без обезболивания как хотите, а я вам не доктор Менгеле, в концлагере не работал. Отойду в сторонку к кювету, проблююсь и горько заплачу…

Пакет исчез в кармане синего пуховика, Саня отобрал у Ильи бутылку, покрутил ее пальцах и принялся запихивать следом за пакетом. В салоне «форда» заметно похолодало, зато стало светло, как днем – охрана на воротах включила мощный прожектор. Илья запахнул куртку, чтобы тут же расстегнуть ее снова. Полез во внутренний карман, достал несколько аккуратно сложенных купюр, положил на скамейку. И подвинул деньги Сане.

– Это чего? – после пережитого стресса хирург соображал неважно.

– Я у тебя в долг брал, – напомнил ему Илья. – Пересчитай.

– Еще чего, – попытался отказаться Саня. – Я теперь тебе сам должен.

И отпихнул деньги обратно. Силы были неравны, купюры оказались в нагрудном кармане пуховика расстроенного хирурга. Саня первым вылез из «форда», задрал голову к небу и протяжно выдохнул. Илья выбрался следом, разверну тощего, на голову ниже себя эскулапа в сторону ворот и оба двинули к вмерзшей в снег цепи, заменявшей собой шлагбаум. Прошли мимо темной глухой стены и дружно, не сговариваясь, повернули головы на яркий теплый свет из окна на первом этаже. В сугробах никого, вокруг вообще никого, даже собаки бродячие от ветра попрятались – черный вечер, белый снег, ветер, ветер, на ногах не стоит человек… Саню основательно поматывало от резких порывов – неудивительно, на пустой желудок грамм двести чистого продукта принял, вот и ответку получите. Хотя что такое двести грамм с его закалкой – еще смену простоит, не шелохнется. И пострадавшего с того света вытащит, проверено. Что уж скрывать, всяко бывало, работа у него такая.