Татьяна Чистова - Москит. Я убью свое прошлое

Илья кое-как перевернулся на спину, сел, уставился на согнутую в колене правую ногу. Болит зверски, стоит только мышцы напрячь, о том, чтобы идти, и речи нет, болевой шок и обморок гарантированы. «Только бы не перелом» – повторил он и, опираясь на ладони, отполз подальше от тропинки к лопухам и крапиве скривился от разившей из зарослей вони и затих. Ночное зрение и слух у «комитетчика» оказались превосходные, легкое движение не ускользнуло от него, юноша прекратил рыскать наугад и двинул к источнику шума. Счет шел на секунды, Илья едва ли не до крови прикусил губу и грохнулся на бок, не забывая прижимать клинок к правому запястью. И прислушивался к каждому звуку – шелесту травы, робкому стрекотанию мелкой живности, шороху дождя по широким листьям лопуха и шагам, тоже тихим, но быстрым и мягким, точно кошачьим. Так хищник мчится к застигнутому врасплох грызуну, выпускает когти и обнажает клыки, не оставляя мышке шансов.

Человек был близко, с шумом раздвинулась крапива, хрустнула под подошвой пустая пивная банка, от пинка отлетела в лопухи. Человек постоял так немного, толкнул Илью носком ботинка в плечо.

– Подъем, урод. Или пристрелю прямо здесь. Хочешь сдохнуть на помойке? – негромкий лязг затвора поддержал угрозу. Илья не шевелился, не сводил глаз с темных штанин «комитетчика», маячивших прямо перед носом. Назойливо маячивших, долго и нудно, до тех пор, пока юноша не сдал немного назад. Еще удар, еще партия угроз, но уже дежурных, выданных для собственного успокоения – мышка попалась, ей не уйти, она лежит смирно, а кошку не видит и, кажется, не слышит. Охота завершена, осталось отнести добычу хозяину.

– Взяли, – услышал Илья. – Овраг за железной дорогой, на тропинке. А черт его знает, где это, я тут в первый раз. Да, пришлось стрелять, два раза. Не знаю, вроде, жив, дышит. Сейчас посмотрю.

«Загонщик» присел на корточки, прижал мобильник плечом к уху и рывком перевернул Илью на спину. Наклонился, всматриваясь в лицо жертвы, и сквозь прикрытые ресницы Илья видел, что рожа «комитетчика» расцарапана и заляпана грязью, рукав ветровки выдран с корнем, а на футболку вообще лучше не смотреть, бомжи приличнее выглядят. Юноша потянулся к лицу Ильи, попытался оттянуть тому нижнее веко, чтобы проверить рефлексы – хотя один черт знает, чтобы разобрал в темноте, даже если бы и успел. И отшатнулся, выронил телефон – Илья открыл глаза, улыбнулся «комитетчику»:

– Привет. Хорошо бегаешь, молодец. Вернее, бегал. Отбегался ты, дядя. Держи.

И выкинул вперед руку с ножом. Два колющих удара в живот, третий в горло – и быстрее, как можно быстрее назад, подальше от содрогающегося в агонии тела, от тошнотного запаха крови, от хрипов и воплей из брошенного мобильника. И никак не дотянуться до него, если только перелезть через умирающего «загонщика», да и плевать бы на этот телефон, но проворный гад успел доложить наверх, где он находится, где настиг добычу. А что та оказалась хитрее – так кто ж угадать мог, лежала себе, дохлятиной прикидываясь, и вдруг такая незадача приключилась…

Но объяснять все это Илья никому не собирался, особенно тем, кто прибудет к оврагу минут через пятнадцать, самое большее – через полчаса. Город небольшой, добровольные помощники из местных у «загонщиков» найдутся, думать надо, и думать быстро, время летит быстрее грохочущих по насыпи поездов. Если бы не нога – мчался бы он к вокзалу, или уже бы в электричке к Москве ехал, но чертово «если бы» на планах отхода поставило жирный крест. Значит, придется встречать остальных здесь, отсидеться не получится, «загонщики» обшарят весь овраг и прилегающие территории, с больной ногой не уйти. Палку бы какую под костыль приспособить – Илья осматривался в темноте, кое-как поднялся на четвереньки и подполз к затихшему «комитетчику». Вранье, что снаряд дважды в одну воронку не попадает – кривясь и преодолевая приступы тошноты, он, как прошлой зимой, обыскивал убитого. Правда, дело тогда происходило в его квартире, и двух «гостей» он прирезал ножом, которым Ольга себе вены вскрыла, но суть дела не меняется. Тот же выворачивающий кишки запах крови, та же тяжесть мертвого тела, и та же добыча – «иж» и запасной магазин к нему.

Илья нашел мобильник, выдрал аккумулятор и зашвырнул куда подальше, чертыхаясь, отполз к лопухам, привалился спиной к брошенному кем-то холодильнику без дверцы, вытащил из рукоятки «ижа» магазин. Да, покойник не наврал, стрелял он, действительно, дважды, в обойме оставалось восемь патронов. Илья загнал обойму обратно, прикинул расклад – початый магазин плюс еще десять в запасной – есть, чем встретить коллег убитого, только паршиво, что последний придется себе оставить. Погано, что все вот так закончится, но тут, как ни крути, всюду конец карьеры маячит, даже не на горизонте, а гораздо ближе.