Светлана Пригорницкая - Когда плачут львы

–– Кто продержится? – удивлённо спросила Анфиса. – Торт?

–– Дура. Муж. У неё муж – потомственный алкоголик. Алевтина Петровна его и подшивала, и кодировала. Ничего не помогало. А после нашего забега, как бабка отшептала. Неделю мужик ничего, кроме воды, в рот не брал.

–– Класс, – хитро улыбнувшись, пропела Наташа. – Пусть «кладбище» будет темой и этого сезона. Предлагаю желание: пойти на кладбище и принести со свежей могилы ленточку. У нас сегодня хоронили Петровича из девятого дома, вот его и почтим визитом.

–– Чудненько, – подхватила предложение Алла. – Принести ленточку «Петровичу от безутешной вдовы».

–– У него не было жены. Она лет пять назад преставилась.

–– Ну не важно от кого, любую ленточку. Вот за это и выпьем.

Женщины вальяжно откинулись на тёплые брёвна скамейки, любовно срубленной ещё дедом Наташи и закрыв глаза, смаковали щекочущее гортань, розовое вино. Горка тонких панцирей лангустов смешалась с чёрными раковинами мидий и мелко дрожала под лёгкую дробь, выбиваемую ладонями по столу в такт заводного мотива, нёсшегося из динамиков. Наконец, убрав со стола и намазав тела дорогим скрабом, подруги достали карты.

***

Полина сделала ещё несколько шагов и, прижавшись к тонкому стволу молодой калины, сползла в густые колючие кусты. Ну за что ей такая невезуха? Из пятнадцати партий одиннадцать проиграла именно она. Вот и ползи теперь, хоть на четырёх, хоть на чистом, выпаренном в старой деревенской бане, пузе. Надо было, как Лизка, выдумать себе уважительную причину и не участвовать в этом шабаше. И это ей-то, даме, которая не только мёртвых и кладбищ, она даже тишины панически боялась. Когда жители нескольких домов вышли на митинг протеста из-за ночной дискотеки, расположенной под окнами дома, она удивлённо шептала о праве на отдых людей, оравших в пьяном угаре популярное «караоке». Но когда два года назад Наташа уговорила её остаться ночевать в селе, Полина пережила незабываемую ночь и на всю жизнь поняла, что в деревне тишина, так же, как и звуки ночи для неё равномучительны. Сначала она напряжённо следила за каждым шорохом мышей в подполе, а после того, как ухнул за селом филин, зарылась лицом в подушку и всю ночь переходила из одного истерического состояния в другое. Полночи Полина молилась, чтобы прекратили летать огромные, закрывающие луну, чёрные птицы за окном, потом следующие полночи молилась, чтобы птицы вернулись и хоть немножко нарушили навалившуюся и поглотившую её тишину. Проснувшаяся в шесть утра Наташа нашла подругу на пороге дома, полностью одетую, обутую и готовую к побегу в город на электричке, на попутке, пешком, главное прямо сейчас и надолго.

Закрыв глаза, Полина представила спокойные, волевые глаза Аллы. Всего десять минут прошло с тех пор, как подруга мягко прижала тёплые ладони к её испуганным щекам и, гипнотизируя взглядом, тихо спросила:

–– Памперсы нужны?

Полина автоматически кивнула и лишь услышав хохот подруг, поняла вопрос.

–– Извини, не ожидала, что ты в таком трансе, – закусила губу Алла и, повернувшись в сторону входных ворот, приподнялась на носочки, пытаясь рассмотреть загороженную местность. – Вон там твоя промежуточная цель.

Цели Полина не видела, но дорогу до старой берёзы помнила. Потом повернуть, найти молодую калину и ещё несколько метров идти на этот ориентир. Рядом с калиной свежая могила неизвестного Петровича. Срезать с венка ленточку и бежать назад.

–– Молодец, – похвалила Алла. – Препятствий не существует. Не переоценивай себя. Ты у нас не Панночка при Вые, не графиня Дракула и не юная очаровательная вампирша, так что ни один товарищ с того света не станет подниматься, ради твоей легендарной красоты. Местные жители, я имею в виду жителей кладбища, вообще самый спокойный и покладистый народ. Живых бояться надо. А за это не беспокойся. Если что, кричи громче. Ты же знаешь, я спринтер, мне это – восемь с половиной секунд в лёгком ритме. Ты ещё верхнюю «до» не закончишь, как я уже буду рядом.

Как Полина преодолела расстояние до старой берёзы, останется в её памяти на всю жизнь. Такие яркие, чарующие солнечными пушистыми головками, одуванчики, закрывшись, превратились в маленькие колючие зрачки ужаса, затягивающие в жуткое царство тьмы. Нога, соскользнув с протоптанной дорожки, увязла в мягкой влажной земле и мозг тут же наполнился сценами из триллеров. Полина просто физически ощутила, как нога мягко и безвозвратно начала погружаться под землю. Взвыв от страха, она вытащила застрявший в прошлогоднем покрове кроссовок и понеслась вглубь кладбища.