Алексей Дельвиг - Циркум Квадратум и его необычайные похождения

Кстати, пора бы упомянуть наконец и о двух лучших друзьях Циркума – толстеньком, вечно улыбающемся Уморе Мацеллосе и долговязом, всё время что-то подозревающем Лине Плагаусе, которые жили по соседству и учились вместе с Циркумом в той же тривиальной школе. Отец Уморы был мясником, а Линь происходил из семьи потомственного вязальщика рыболовных сетей.

– Что это такое ты тут написал? Вот умора! – весело захохотал Умора, увидев произведение Циркума.

– Знаешь, это мне кажется очень подозрительным… Вдруг это заклинание и тебя сожгут на костре? – заволновался за попавшего в беду друга Линь.

– Да вы просто вчитайтесь, и всё станет понятным! Тут написано по-буржуйски: « Трапециум Квадратум с Сыном»! – разъяснил им Циркум.

– Точняк!.. Вот здорово! Скажи что-нибудь на этом языке. Я отродясь такого не слыхивал! – попросил Умора.

Тогда Циркум величаво поклонился, взмахнул рукой и прогремел хорошо поставленным голосом первую обвинительную речь консула Марка Туллия Цицерона против сенатора Луция Сергия Катилины, который замыслил козни против Сената. Особенно ему удались начальные риторические слова: « Доколе ты, о Катилина, будешь испытывать наше терпение ?…». Ребята замерли от восхищения: они даже и не догадывались, что их такой милый и родной друг по ночам изучает высокий латинский язык, риторику и заучивает известные речи древних ораторов. А произношение и голос он оттачивал в катакомбах по выходным, когда шёл дождь и никто не хотел гулять на улице и играть с ним в прятки.

– Да, здоровско, конечно! Только всё это пустое и ненужное дело, как и вообще всё это учение! Мне гораздо нужнее научиться тому, как мой отец вяжет сети – отмахнулся Линь, который уже, к счастью, знал, чего хочет в жизни.

– А по-моему, красиво звучит, хоть и не всё понятно!.. Действительно, а что ты будешь с этим делать? Ведь у нас никто так не говорит! – вопросительно и непонимающе улыбнулся Умора.

– Откровенно говоря, сам не представляю! Мне просто нравится, как это звучит! Знаете, как трудно произносить все эти диковинные слова, чтобы они звучали легко и беззаботно! Скорее всего, мне это не понадобится в жизни! – с удовольствием пояснил Циркум своим друзьям, и на том дело и кончилось.

На другой день учитель Самус очень хвалил сочинителя и даже отметил особо, что написано было каллиграфически правильно да ещё и на классической латыни. После занятий он показал сапожнику Трапециуму Квадратуму произведение его сына, что обычно не практиковалось учителями. Гордый отец увековечил работу наследника, вырезав его эскиз на деревянной доске и повесив её над входом в сапожную лавку. Таким образом, в деревне появилась самая настоящая первая вывеска над одной из многочисленных мастерских! Удивительным и неожиданным последствием такого шага явилось то, что чужаки из высоких сословий Рима, следовавшие через деревню и направлявшиеся на юг в Капую или ещё дальше, в порт Брундизий, стали захаживать в лавку, и заказы посыпались, как из ведра! Ведь раньше никаких вывесок не было, так как все в деревне и так знали, где находится кузнец, мясник или брадобрей! А пришельцев, как и водится во всех деревнях на белом свете, недолюбливали, а потому не особо привечали.

Как становится понятно, учился Циркум хорошо, да и мальчишка он был сметливый, так что ему часто перепадали от учителя тянучки или другие нехитрые лакомства в знак поощрения. А сладкое он любил!

Однако вернёмся к нашему рассказу! Итак, после предсказуемо сногсшибательного коммерческого успеха вывески сапожника, которую придумал Циркум для своего отца, всевозможные ремесленники, проживавшие в деревне Чесоне, пламенно захотели, чтобы вывески им сделал не кто иной, как сын сапожника Квадратума! И при условии, что потом сам сапожник вырежет их на деревянной доске, да чтоб текст был непременно на самой что ни на есть великолепнейшей латыни, они готовы были платить хорошие деньги! Циркум с удовольствием засел за работу и написал эскизы вывесок и мяснику, пририсовав на нём удивительно вкусно получившийся окорок, и вязальщику сетей, ловко показав огромного карпа в обнимку с осьминогом. Да и все остальные получили от него волшебные и завораживающие глаз вывески на латыни чистейшей пробы с изображением вкуснейших булок, прочнейших канатов или витиевато изогнутых подков.

Долго ли, коротко ли, но деревня скоро полностью преобразилась, да так, что учитель, живший в соседней деревне, проходя по Чесоне, уже терялся в пёстрой череде вывесок с изображением диковинных растений, топоров или шляп и едва продирался через толпу праздношатающихся по базарной площади к своей школе. И действительно, по улицам слонялась масса заезжих зевак самого разного толка и звания, так что обычно изнывающей от жары и скуки городской собаке Челси нашлась наконец работа по тщательному облаиванию всех вместе и каждого в отдельности. Конечно, все остальные собаки в деревне тоже получили свою долю этого несомненного собачьего удовольствия – лаять с безопасного расстояния на прохожих!