Маруся Апрель - Жили-были

Увидев его, Дила вздрогнула. Глаза ее стали большими.

Хоме показалось на секунду, что она обрадовалась ему.

– Дила, прости меня, – сказал Хома.

– За что? – тихо спросила Дила.

– За то, что не дал тебе тогда зернышка.

– Это – ничего, – сказала Дила и добавила: но если тебе это важно, я тебя прощаю.

– Важно. Мне это очень важно, Дила. Зачем ты выходишь замуж за этого хлыща суслика?

– Он вовсе не хлыщ. А мне негде жить и нечего есть. Видно я такая непутевая.

– Что ты, Дила! Ты – очень, очень путевая, ты – самая путевая на свете, и самая красивая, и самая лучшая!

– Правда? – горько улыбнулась хомячиха.

– Правда! Выходи за меня замуж, Дила.

– Ты же знаешь, завтра я выхожу замуж за суслика.

– Суслик! Подумаешь, суслик! Ты ведь не любишь его?

– Не люблю. Но я благодарна ему.

– А он? Ты думаешь, он любит тебя? Скажи честно.

– Я не знаю.

– Не знаешь! Подумай, ты готова прожить с ним всю свою жизнь только из чувства благодарности! Ведь это твоя жизнь, Дила! Пойдем со мной! Давай сбежим сейчас же! Я столько накопил, что хватит на долгие зимы. У нас с тобой родятся маленькие хомячки, а не какие-то там суслики.

Хома замолчал. И тут он вдруг что-то понял.

– Ты не любишь меня, да? Дила, скажи!

– Люблю. Я люблю тебя!

– Тогда бежим скорее отсюда!

– Он нас догонит.

Хома задумался на минуту.

– Расскажи мне о нем. Какая у него слабость? Перед чем он не устоит?

Дина смущенно опустила глаза.

– Ну, говори же! Ты знаешь его лучше, чем я.

– Он очень жадный, – тихо произнесла Дила.

Хома покраснел до кончиков ушей.

– Что ж. Тогда я знаю, что делать! Мы наносим к его норе кучу еды. Он не сможет ее бросить. А когда он перетащит все в свою нору, мы будем уже далеко.

– Хома, скажи, – тихо произнесла хомячиха, – ты уверен в том, что хочешь взять меня в жены?

– О! Дила! Если бы ты только знала! Однажды я уже потерял тебя, и больше я тебя никуда не отпущу, и уж конечно не отдам этому щеголю суслику!

Дила поверила Хоме и одобрила его план.

До самого утра они перетаскивали в своих четырех щечках запасы из хоминой кладовки к норе ненавистного хомяку суслика. Хома, конечно же, не собирался кидаться в бега и бросать все свои запасы. Пока нужно было только расстроить свадьбу, а потом все забудется, и они с Дилой вернутся.

– Пожалуй, пора бежать! – сказал Хома, глядя на выросшую за ночь кучку.

Глава третья

Только он произнес эти слова, как послышался шорох, и возле норы появился суслик. Увидев Хому, он очень удивился.

– Кажется, мы приглашали тебя на обед, хомяк! – грозно произнес он.

– А я пришел на завтрак, суслик! – парировал Хома.

Суслик подошел к Диле и обнял ее.

Хома едва сдержался.

– Иди, погуляй, дорогая, – покровительственно произнес суслик.

– Что тебе нужно? – спросил суслик, когда Дила оказалась достаточно далеко, чтобы их не слышать.

– Мне нужна Дила, – ответил Хома.

– Да, ты, хомяк, сдурел! Она – моя невеста!

– Подумай, суслик, что скажут твои гости? Они же засмеют тебя.

– Мне плевать на гостей.

– А какие у вас родятся дети, тебе тоже плевать?

– Зачем нам дети?

– Она не любит тебя!

– Полюбит!

– Какой же ты непробиваемый!

Суслик подумал немного, ухмыльнулся и хитро прищурился.

– Ты все не о том, хомяк!

– Сколько?

– Все твои запасы.

– Ты шутишь?

– Вовсе нет!

– Ни одна хомячиха в мире столько не стоит!

– Ну что ж, – притворно равнодушно произнес суслик, и, отвернувшись от Хомы, зашагал к Диле.

– Стой! Я согласен.

Глава четвёртая

Три недели Хома, Дила, суслик, и с десяток его родственников, прибывших на свадьбу, перетаскивали Хомины в нору суслика. Наконец, две хомячьих кладовки были полностью опустошены.

Дила отправилась к ручейку, помыть свои уставшие лапки.

Хома подошёл к суслику.

– Ну что, суслик, мы в расчёте?

– Э, нет, хомяк. Я-то знаю, что у тебя есть третья кладовка. Ты отдашь мне всё!

– Ты! Ты!.. – Хома выругался на своём хомячьем, и, помчался тараном на суслика. К счастью для обоих, двое друзей суслика его удержали.

– Несём всё обратно? – с вызовом спросил суслик.

Хома снова выругался.

Ещё через неделю, третья, последняя, кладовка Хомы была опустошена.

– Теперь-то мы в расчете, суслик?

Больше всего Хоме хотелось, чтобы несносный суслик наконец-то исчез.

– В расчете, хомяк.

– Тогда ступай отсюда, и постарайся не попадаться мне на глаза.

Суслик, и его друзья ушли.

Уставшие хомяки сидели, прижавшись боками друг к другу возле пустой Хоминой кладовки.