Наталья Москалева - Люди из шкафа. Часть первая

Оно не стучалось. Оно вообще отличалось тактичностью и некоторой чувствительностью. Старалось лишний раз не беспокоить. Как показываться, если тебя боятся? Лучше не волновать никого.

– Сижу тихо. В темноте. Когда так сидишь, Хозяину хорошо – я точно знаю. И очень стараюсь тишину соблюдать. Один он у нас. Беречь надо.

Вздохнуло.

– Не могу я уйти. Я бы с радостью. Мне очень, мне искренне жаль. Да и не только плохо от меня. Бывают и хорошие моменты.

Посмотрело в окно.

– Не всегда получается радость ему доставить. Я этого больше всего на свете хочу. А что бывает? Ох, и думать не хочется. Пытаюсь держаться. До последнего креплюсь, чтобы Хозяина не волновать. Дольше сидишь – меньше волнуешь. Есть у меня сундучок с паучками и красивой паутинкой. Давно мы тут.

Иногда я становлюсь сильнее всего. Никто об этом не знает. Хозяин даже думать запретил. Но ведь то, что происходит, не зависит от знания!

У нас странные отношения с Главным. Он игнорирует меня. Как бы не замечает. Но, чувствую, не любит. Не признает, несмотря на то, что Хозяин выбрал его. Его принял, а меня – нет. Мы все время конкурируем. У нас очень разные, даже противоположные взгляды! Когда я в темноте, Главный в почете. Но иногда (честное слово, не со зла!) я выплескиваюсь на волю. Мне так нужно вдохнуть, прокашляться, заявить о себе! И тогда Хозяин не слушает никого – не способен. Властвую я. Главного очень злят эти моменты. И я его понимаю. По большому счету, мы все хотим Хозяину добра. Но нет истины. Нет гармонии между нами.

А я мечтаю, чтобы всеми управлял Хозяин. Мне кажется это самым правильным, самым верным на свете. Но иногда властвую я. Мне не нравится мое своеволие. Оно безумное, непредсказуемое, часто больное. Оно – без мудрости. Сумбурное, нездоровое. Как будто я – это отдельное живое существо, которое живет в Хозяине.

Я не могу отдать власть Хозяину, пока он не возьмет ее сам. Он должен набраться смелости, решиться и прийти. Увидеть меня, принять. И забрать все то, что принадлежит ему. Но чтобы забрать, нужно стать сильнее меня. Когда он заберет власть, настанет мир. Я очень этого хочу.

Я жду его…

«Жизнь есть страдание. Причина страдания

есть желание. Чтобы освободиться от

страданий, надо освободиться от желаний».

Сиддхартха Гаутама

Где-то далеко, в суетном мире, посреди равнодушных взглядов и лиц шли люди. Они двигались, казалось, наобум. Однако путь их приобретал все более отчетливое направление. Возможно, путешественников было не двое, а гораздо больше. Но взгляд сейчас выхватывал двоих. Один был не то чтобы юноша, а молодой душой. Но при ближайшем рассмотрении казался старше, чем представлялся по началу.

– По правде сказать, я и сам не знаю, сколько мне лет, – улыбаясь, размышлял герой. – Я не понял, как пришел сюда. (Оглянулся, указывая глазами на попутчика.) Мне показалось, что туда и моя дорога. Нет, мы ни о чем не договаривались. Мы даже не друзья! А просто попутчики. Идем вдвоем, но каждый – один.

Однако, понимая это, каждый раз молодой спрашивал старика:

– Куда мы идем?

– Потом… сам узнаешь, – не торопился раскрывать секреты спутник.

«Если я не знаю, куда иду, тогда зачем я иду?» – задавал юноша вопрос себе.

Он не получал привычного ответа ума. А просто чувствовал, улавливал нутром: так надо. По совершенному стечению обстоятельств оказалось важным направляться в ту сторону, куда направлялся молчаливый загадочный проводник.

– Когда я пойму, что дальше не моя дорога, я сверну на другую, и все, – пояснял более разговорчивый герой. – А сейчас нам просто по пути. Но вот незадача, порой гнетет, непонимание, куда иду. И тогда спрашиваю того, кто рядом. А он не отвечает! Говорит, раз иду я, значит, и знать должен я. Странно, не правда ли? Ведь ведет он, а не я.

Они долго так путешествовали. Много людей, но каждый – один. Больше не разговаривали – молчали. Пребывали в собственных раздумьях. Человек искал истину. Каждый шел за своей болью. Иногда казалось, что осталось совсем немного – и откроются ворота блаженства.

Временами путников одолевала навязчивая радость, распирающая изнутри и требующая выхода. Они уже не шли – бежали, сверкая безумными глазами, размахивая руками, пытаясь наполнить весь мир своей пылкостью. Потом накрывало похмелье, в котором не было даже намека на сколь-нибудь приятные события. «Опять мираж», – понимали герои. Наступало отчаянье. Но оно не подкашивало, как раньше. Просто было, и все. Разве можно пугаться того, что знакомо всю жизнь? И все же от осознания недосягаемости мечты становилось бесконечно грустно.