Виктор Свинаренко - Белуха. Выпуск №3

А вот мне думается иначе. Писательский кабинет, стаж, контроль за качеством, зарплата за просеянные через издательское сито книги, – если всё это критерии профессионализма, то, как так могло произойти, что при смене политики все профессионалы вдруг перестали быть таковыми? Значит, производился контроль не за качеством литературы, а проверялось многоступенчато что-то другое? Видимо, соответствие политической линии? Сменилась политика, и новая политика предложила новые критерии для литературы. Вместо соответствия писателя генеральной линии партии, теперь необходимо соответствие рынку. Так что такое профессионал в литературе? Профессионал тот, кто работает на идеологию государства, получая за это зарплату, или тот, кто выдаёт тексты, которые можно продать? Если и тот, и другой профессионалы, значит, литература – просто товар. А те, кто занимается производством такого товара – подмастерья. Мастером же в литературе становится лишь тот, кто умеет свободно мыслить и не зависит ни от кого, кроме бога. Государство при социализме (ленинизме, сталинизме, брежневизме) и теперешний рынок делают одно и то же – управляют процессом творчества, только с помощью разных рычагов. Одно ничуть не лучше другого. Тогда литература была товаром, который заказывало государство, теперь заказчик – рынок. Тогда государство сжирало таланты и ломало судьбы и жизни, теперь это делает рынок. Так что ничего не изменилось – только тогда спросом пользовались одни профессионалы, а теперь – другие. Вот и вся разница. Соответствовать линии партии ничуть не меньшая пошлость, чем соответствие рынку. Настоящая же литература обычно взрастает вне товарных отношений. Это истина, и не видят её лишь те, кто прошёл идеологическую дрессуру КПСС. Они так и не поняли, что произошло за последние 25 лет. Но, Михаил Афанасьевич, ваш Мастер жив, несмотря на всенощные труды шариковых.

Зачем нужна литература?

Литература (творчество вообще) есть главный инструмент, обучающий и писателя и читателя свободе мышления. Только свободно мыслящий человек способен развиваться, совершенствоваться. Именно в этом и состоит цель эволюции.

Какие книги надо писать в ХХI веке?

Первый и второй вопросы возникают лишь у дилетантов. Интеллектуальная поэзия и проза, нарушающие инерцию читательского восприятия – это то, что необходимо сейчас и всегда. Книги должны побуждать к размышлению о себе, о мире, о боге.

Над чем сейчас работаете Вы?

Пишу роман, который, условно можно назвать, используя формулу Олдоса Хаксли «О, дивный новый мир». Это не фантастика, но фантастика реализма, ибо реальность фантастичнее любой утопии или антиутопии.

Отвечая на четвёртый вопрос, я имела в виду как раз вот этот роман «Письма Булгакову», однако не стала ничего уточнять. Стоит лишь упомянуть Ваше имя, Михаил Афанасьевич, как все хомячки от литературы возбудятся и начнут кидать в меня, простите, экскрементами собственного производства. Это уж – к гадалке не ходи! Эти грызуны не терпят упоминания достойных имён вкупе с сегодняшним днём. Дескать, сегодня нет писателей. И литературы нет, да и нужна ли она? И организации не нужны.

Организации от государства, может быть, и не нужны. Но союзы творческих людей были всегда. Вспомним хотя бы древнегреческие философские школы или литературное сообщество «Арзамас», в котором Пушкин состоял ещё в лицейские годы. А по окончании лицея Пушкин принадлежал театрально-литературному сообществу «Зелёная лампа».

И ещё несколько слов о свободе мышления и свободе слова. Как уже сообщено выше, свободно мыслящий человек – есть субъект и объект эволюции, ибо он имеет возможность совершенствоваться. Нет свободы мышления и свободы слова – нет и развития. Так что наши «новые-старые» законы, затыкающие рот всякому мыслящему человеку, ни много, ни мало есть преграда эволюции. А что делает эволюция с преградами? Правильно – сметает их на обочину. Так что наше красное капиталистическое государство рукой незабвенного Иосифа уничтожает само себя. Ну, как всегда, под самыми разными благовидными предлогами – борьбой с чем-то международным. То ли с терроризмом, то ли глобализмом, а на самом деле – с самим собой, то есть с собственным народом.

Будто вчера только держал в руках первый стихотворный сборник Людмилы Козловой «Дикая мальва». А на самом деле было это больше тридцати лет назад. Сама Людмила Максимовна вспоминает о времени первых поэтических шагов в «большом мире» так. «Появились первые публикации – сначала в «Бийском рабочем» (городская газета города Бийска – А.К.), потом в журнале «Алтай». Это был далекий 1974 год. Затем – краевые совещания молодых писателей в Барнауле, Всесибирский литературный семинар в Новосибирске, Всесоюзное совещание молодых писателей в Москве и прием в Союз писателей России. Всё шло естественным порядком – само собой. Однако требования к текстам молодых тогда были настолько высоки, что трудный путь в литературу могли пройти немногие.