Никогда теперь не езжу головой к открытому окну в поездах. Прямо даже думаю, что, кроме копоти, там ещё что угодно может влететь…
Важнейшим событием в жизни каждого индивидуума часто является то, что ему недоступно. Так уж устроен человек, чем дольше у него нет чего-то, того ему все больше и больше хочется, и это, кстати, один из основных инстинктов, двигавших нас от странных, испачканных собственными экскрементами обезьянок до пафосных эстетов.
Практически все жители СССР слышали и знали про сказочную заграницу из фильмов в кинотеатрах и редких кадров по телевидению, иногда в журналах описывались чудеса достижений цивилизации или по цепочке передавались рассказы неизвестно кого о чудо быте, заваленных всем, чем не попадя магазинах и неописуемой красотище! Дяденька Горбачев сквозь кругленькие фигуры закрывающих его от камер бабушек рассказал им, а заодно и нам, что такое плюрализм, гласность и еще, что мы можем ехать теперь на все четыре стороны… Сначала даже не очень верилось! Люди страны, которые бросались в океаны с кораблей, практически не имея шансов доплыть до Западного берега, люди, которые десятки лет иногда ждали разрешения на выезд и не получали их, люди, которые сидели в тюрьмах за попытки сбежать с Родины, вот так просто теперь могут купить путевочки и билетики. Но время показало, что это правда, что теперь не только единицы из миллионов могут поехать с делегацией от завода, а любой простой человечек.
Был восемьдесят восьмой, по-моему. Мы с Фоксом и моей самой первой женой купили путёвки в Болгарию, внимание – на поезде! Наверно, никогда больше и не доставят заграничные путешествия такого волнительного удовольствия в предвкушении покорения новых миров, как тогда! Мы мило болтали в купе и что-то пили и ели, выползая на станциях, чтобы размять ноги или купить пирожков. В какой-то момент мы приехали в Львов. Стоянка была на полчаса, что позволяло вылезти и прогуляться. Мы с удовольствием выгрузились втроем, подружка жены осталась в купе. Почему-то наша платформа не стыковалась с вокзалом, а мы захотели зайти в него. Наш вагон был в самом конце платформы. Мы стали переходить между платформами, чтобы дойти до той, которая стыковалась с миром. Поднявшись, мы обнаружили себя в черно-белом мультике. На платформе сидели какие-то десятки или даже сотни людей в ватниках и кирзовых сапогах, но что удивительно, это были не солдаты, там были какие-то женщины и дети. Было ощущение как будто мы попали на платформу времени и оказались с людьми, одевшимися пятьдесят лет назад и ожидающими поезд, который не подали до сих пор. Кто были эти серые массы, сидящие со своими мешками и тюками прямо на асфальте платформы, жители Львова или какие-то переселенцы, мы никогда не узнаем. Но все они вцепились глазами в единственное происходящее в данный момент развлечение, это трое инопланетян в пестрых одежонках, которые взбирались на их платформу. Я был в каких-то зелёных шортах и полосатой красно-белой майке, из-под которой что есть мочи выдавливал мышцы спины и груди, пытаясь казаться полушварцнигером. На ногах у меня были синие шлепанцы. Стройная Анечка демонстрировала свои модельные ножки и модную стрижку ватникам, а Фокс удивлял их моднейшим спортивным костюмом «Adidas» с тройными белыми полосками по бокам. Мы ехали в Болгарию и старались не ударить в грязь лицом все-таки. Итак, делая вид, что мы не видим лес взглядов и не слышим рокота их обсуждений нас, мы медленно прогулочным, неторопливым шагом дефилировали, как по подиуму вдоль платформы мимо зрителей. Они тоже держали себя в рамках и не тянули к нам руки потрогать или оторвать какой-нибудь кусочек, даже не обращались к нам с просьбами забрать их к нам жить или дать им диковинку какую заморскую. Внутри вокзала напряжение улетучилось, и мы начали покупать Львовские товары народного потребления. Пополнив запасы провианта, мы с пакетиками яблок и бутылками «Буратино» и «Тархуна», с песочными колечками по 22 копеечки, вдохнув внутрь побольше воздуха, чтобы казаться крупнее, с важным видом выступили из вокзала обратно на территорию черни. Уныло попивая пиво, заедая его воблой и лакируя все это семечками, серая платформа опять уставилась на нас, оценивая новости из параллельной жизни.
Итак, мы начали свой путь назад. Серые дети, сплевывая под себя, выдыхали дым «Беломора» в нашу сторону и показывали на нас пальцами, смеясь в грязные ладошки и шепчась. Время стоянки подходило к концу. Какой-то поезд приближался к нам на встречу и, замедляясь, начал заходить между нашей территорией «гражданской войны» и болгаро-ориентированным поездом. На всякий случай мы ускорили шаг. Поезд оказался бес конечно длинным и зачем-то полз со скоростью мёртвой, так и не разрешившейся кладкой яиц черепахи. Поглядев на часы, под лёгкое улюлюканье местных мы перешли на трусцу. В этот момент, как и положено по всем законам жанра, резиновый столбик шлепанца, который живёт между пальцев ноги, вырвался из подошвы и превратил меня в хромого Чарли Чаплина. Схватив тапок в руку, ценой разбитого о платформу Тархуна я ещё ускорил полубосиковый бег. Стало понятно, что время неумолимо кончается, а прибывший поезд окончательно умер, отрезав нас от цели. Мы уже бежали во всю силу, побросав все, что у нас было в руках. Ватники повскакивали со своих мест и гремели не хуже трибун стадиона, свистя и гогоча над нами! Спрыгнув с окончившейся платформы, мы побежали по путям вдоль отрезавшего нас поезда. Особенно хорошо бежать по щебню было мне, ведь я был босиком. Между вагонами мы в ужасе увидели, что наш поезд медленно тронулся и начал ползти вместе со всеми нашими вещами, паспортами и деньгами в дружественную страну. Сопровождая шоу криками и визгами, мы наконец достигли последнего вагона нашей преграды и подбежали к едущему нашему поезду. «Прыгай! Прыгай!» – орал я жене, видимо, я хотел, чтоб сначала залезла она, а потом уже будучи уверенными, что мы все вместе запрыгнули бы, мы с Фоксом. Поезд-сволочь разгонялся все быстрее прямо на глазах. Некоторые пассажиры узнавали нас из окон, другие просто пялились из любопытства. В какой-то момент мимо проехало расплющенное об стекло и перекошенное от страха лицо нашей подружки. Мы заорали ей, чтоб дергала стоп-кран! Она, видимо, подумав, что мы просим ее не поминать нас лихом, в ответ показала на свои уши. Итак, Анечка в полной нерешительности, как и мы, бежала вдоль разгоняющегося все быстрее поезда и в ответ на мои призывы взмахивала руками, но почему-то не взлетала! Теряя надежду и прощаясь с молодостью и счастьем, мы остановились и выложили на грудь свои запыхавшиеся как у собак языки. Поезд уходил, мы не решились запрыгнуть на него вовремя, а теперь это уже было и невозможно. И вот появился последний вагон, когда он поравнялся с нами, Фокс вдруг совершенно неожиданно для всех нас, а скорее всего и для него, выбросил руку вперёд и схватил поручень, который был сбоку от входной двери. Зачем он это сделал!? Наверно, не мог упустить последний шанс или простить себе нерешительность, не знаю…
Читать дальше