Ксения Жигалина - Сферы. Маленькая светлая сказка

– Давайте, я, и правда, здесь посижу. Никого, я смотрю, нет.

– Совершенно, – покивал Тузик-бармен.

– А вообще, много у вас постояльцев? – она села на высокий стул, всегда мечтала на таком посидеть.

– Сейчас не много, – продолжал улыбаться Тузик. – Наши постоянные гости, пара, проводят у нас каждый июнь. Уже лет пятнадцать, наверное, – он почесал затылок. – А вы, Нора, наверное, хотите поесть? Конечно, хотите! Вы в последний раз когда ели-то! О-хо!

– Да, признаться.

– Могу предложить закуски. Сыр. Десерты вот. Очень рекомендую штрудель. Это прямо-таки гвоздь нашей выпечки!

БЕРИ, ЧТО ДАЮТ. И НА ЭТОМ СПАСИБО. МОГЛА БЫ САМОЛЕТОМ ПОЛЕТЕТЬ, ДАВНО БЫ ТУТ БЫЛА, УЖИН БЫ НЕ ПРОПУСТИЛА. АХ, ДА. БИЗНЕС-КЛАСС НАМ НЕ ПО КАРМАНУ… А ПОЧЕМУ? МОЖЕТ, СКАЖЕШЬ?! МОГУТ ТВОИ СТЕКЛЯШКИ ХОТЬ ЧТО-ТО?? РАДИ ЧЕГО ТЫ ВЫБРАЛА ИХ? НИ АМБИЦИЙ, НИ КАРЬЕРЫ! НИ СЕМЬИ, НИ ДЕТЕЙ! ЭТО – ЖИЗНЬ?! ТАСКАЕШЬ ИХ В ЧЕМОДАНЕ В ОТПУСК! КТО ВООБЩЕ ТАК ЖИВЕТ?! НЕУДАЧНИЦА!!! Она зажмурилась, сделала глубокий вдох, еще один, поправила волосы и улыбнулась.

– Извините. Да, – она почувствовала, что, если немедленно не съест этот гвоздь выпечки, силы изменят ей окончательно. – Штрудель.

– Ага, ага, – Тузик на всякий случай бросил на нее еще один взгляд, вымоталась, ничего не скажешь, слетал к холодильнику и принес внушительную порцию. – Вишни, орехи, изюм. Ручаюсь, вам понравится.

– Ох, какой красавец! Не сомневаюсь!

– Могу я предложить вам напитки? – Тузик уже обернулся заправским сомелье. – Мне кажется, вам очень не помешает.

– Посоветуете что-нибудь? – спросила она, с каждым новым кусочком ощущая, как ее отпускает.

– А вы какие планы на вечер имеете? Прямо до часу? Или по укороченной программе и отдыхать?

– По укороченной, – покачала она головой. – Действительно гвоздь! Да какой!

– Тогда рекомендую чего-нибудь крепкого, – Тузик коротко поклонился.

– Крепкого, да, – кивнула она. – Рому. Черного. Щедро. И еще один штрудель.

– О! – Тузик блеснул глазами. – Я передам Елене Петровне. Она будет страшно рада. Так. Ваш ром. И штрудель.

– Благодарю вас! – она сделала хороший глоток, посидела немного, с наслаждением прислушиваясь к обжигающей волне, как бывает от горячей воды в замерзших руках, и принялась за новую порцию штруделя-гвоздя.

– Так вот, – продолжил Тузик, взяв какой-то бокал и начав его полировать, прям как и положено бармену. – Еще есть наблюдатель за птицами. Увлеченный человек. Он в отставке, посвящает своей страсти все свободное время. Планирует издать альбом зарисовок и наблюдений. С ним считаются в орнитологии! – Тузик округлил глаза и со значением покивал.

Она прикончила второй штрудель. Не особо изящно вышло, да и ладно. Ее можно извинить – столько часов без еды, и он был просто божественно вкусный! И не только гвоздь. Штрудель-переход. Этот скромный ужин в пустом баре, еле различимо мурлыкающее радио за стойкой, гуляющий коридорами ветер, фонари за окнами, ром. Хлеб-соль. И она, как Алиса. Пирожок, эликсир. Она уменьшилась-увеличилась, и привычная жизнь под покровом окружающего сумрака, никем не замеченная, сделала молниеносный кульбит. А с незнакомым человеком так долго и обстоятельно она общалась, как говорится, в последний раз тогда, когда никогда. И ей понравилось. Оказывается, она может говорить с живыми людьми просто спонтанно, низачем, из хорошего расположения духа. И ведь даже не пришло ни одной мысли, что это глупо и зря… Напротив – было ощущение чистого листа. Вечер-инициация. Внезапная. Она прислушивалась к своим мыслям, к тишине в них. Тузик тактично помалкивал, полностью погрузившись в полировку стекла.

Она очнулась, отодвинула тарелку, и та тут же исчезла со стойки. Откинувшись на стуле ровно настолько, насколько позволяла невысокая спинка, она блаженно прикрыла глаза и сделала еще глоток рома.

– Трое, – резюмировала она наконец.

– Четверо, – с готовностью откликнулся Тузик-бармен и пояснил: – Еще есть саксофонист.

– Ух ты, – невольно воскликнула она.

– Да! Настоящий! – Тузик был явно доволен произведенным эффектом. – Живет здесь уже месяц. Приехал вместе с теплом. У него, – Тузик доверительно понизил голос, – кризис.

– Жанра? Семейный? Финансовый? – ее заинтересовал настоящий саксофонист.

– Скорее, жанра, – покивал Тузик. – Что-то у него случилось с его музыкой. Не идет, говорит. Ну как… говорит… Так, обронил однажды. Дескать, замолчало что-то у него внутри. Разладилось. Вот он сюда и приехал – налаживать. Что-то там, – Тузик покрутил рукой в воздухе. – Завтра, наверное, за завтраком всех и увидите. Ну, возможно. Хотя птичника может не быть. Он частенько с зарей уходит. А иной раз и на несколько дней пропадает. Приходит заросший! Счастливый! Новые рисунки показывает. Говорит, говорит – не переслушать.