Гаяне Аветисян - Танго вдвоем

Его предположение показалось мне невероятным. Из Сингапура в Армению? Каким образом? Я выразил искреннее удивление, но мистер Генри продолжал настаивать на своем.

Сообразив, что на меня, судя по всему, возлагаются серьезные надежды на то, что только я смогу пополнить «показания», касающиеся не столько самой улицы и дома, сколько личности госпожи Адамс, я вежливо поинтересовался доказательствами проживания Эмми Адамс в Ереване.

Генри обрадовало мое соучастие. Он улыбнулся, произнес: «одну минутку» и исчез в соседней комнате. Воспользовавшись его отсутствием, я обратился к Мари:

– Это и есть тот сюрприз, о котором ты говорила?

– Да, Крис. Думаю, что вся эта история связана с моей бабушкой. Пойми, для меня это важно. Я просто обязана помочь Генри. Больше всего бабушка не любила равнодушных людей. Я хотела рассказать тебе обо всем этом раньше, но ты бы мне не поверил, и я решила, что будет лучше, если ты сам все услышишь от Генри.

– Мари, я не собираюсь подрабатывать частным детективом. Да тут и детективы уже не помогут, разве только археологи. Почему бы тебе не поговорить со своими родителями? Ведь они лучше нас знают все, что происходило в прошлом веке в вашей квартире. Мало ли, кто там мог жить под фамилией Адамян?

– Я не хочу вмешивать родителей в эту историю. Мама и слушать не станет, а отец просто рассердится.

– Я бы тоже не стал ворошить прошлое. Представляешь, какой случится переполох, если Эмми Адамс, она же Эмма Адамян, окажется твоей бабушкой. Откуда нам знать, зачем твоя бабушка так часто ездила в Грузию и привозила мандарины. Может быть, именно в мандариновой кожуре находились яд и шифровка? А ты в итоге окажешься еще и внучкой шпионки. Тебе это надо?

– Ты говоришь глупости, Крис.

– Почему?

– Элементарно, Ватсон, – рассмеялась Мари, – моя бабушка никогда не была Эммой Адамян и никак не могла быть Эмми Адамс. Я видела фотографии этой американки.

Генри принес деревянную шкатулку, альбомы и пачку старых писем. Он вытащил из пачки пожелтевший конверт и протянул его мне. На нем действительно стоял тот самый адрес, где жила бабушка Мари. Письмо было адресовано Агнесс Саркисян, но его в конверте не оказалось. Я вопросительно посмотрел на Генри. Он поспешил пояснить:

– Да, письма нет, остался только конверт, но я почти уверен, что Эмма Адамян и есть Эмми Адамс. Госпожа Эмми дружила с Агнесс и после своего исчезновения, вероятно, прислала ей весточку о себе. Посмотрите фотографии. Это Эмми Адамс и Дэвид, ее приятель, брат Агнесс.

Потихоньку вживаясь в образ сыщика Пуаро, я стал внимательно рассматривать фотографии. Для полноты ощущений не хватало только лупы. Эмми Адамс, несомненно, была красива. Я задержал свой взгляд, любуясь редкой женственностью, которая просматривалась во всем ее облике. Да, в такую леди, да еще учительницу танго, не влюбиться было бы преступлением.

– Как же к вам попал этот конверт? – спросил я, оторвавшись наконец от фотографии.

– Я сам принес письмо Агнесс. Она при мне распечатала конверт и прочитала письмо. Я слышал, как она говорила прислуге: «Это письмо от Эмми». Конверт остался лежать возле цветника, и я его взял. Я собирал все, что имело какое-то отношение к моей госпоже. Наверное, от отчаяния, что больше ее не увижу. Вот эти фотографии мне разрешила взять Агнесс, когда уезжала из Сингапура навсегда. Я помогал ей собирать вещи.

– Агнесс вам ничего не рассказывала?

– Я бы не посмел у нее спросить о госпоже.

– А что же Дэвид? Он как-то разыскивал Эмми, обращался в полицию? Кем он был? Женихом, другом?

– Этого я знать не могу. Помню, Дэвид посылал ей орхидеи с открытками. Я приносил эти цветы в отель.

– Вы говорите, что она неожиданно исчезла. Возможно, вы заметили какую-нибудь особенность в ее поведении?

– Перед исчезновением моя госпожа два дня просидела в отеле. Это было странно, так как утренние часы она проводила обычно на берегу. Я решил, что она приболела, и постучал к ней в номер, чтобы спросить, не нужна ли ей помощь. Она открыла дверь, улыбнулась, но в ее глазах была грусть, какая-то тревога. На следующий день я помогал рыбакам чинить снасти. Она опять сидела на берегу и смотрела куда-то вдаль. Я еще подумал, что она скучает по дому и скоро уедет. Мое сердце меня не обмануло.

Мне стало жаль Генри. Его сентиментальность вызывала сочувствие. Но что мы имели? Какой-то старый, пожелтевший конверт. Если бы осталось письмо, тогда, возможно, прояснилось бы больше. И все же я не понимал, зачем ему все это. Несколько дополнительных штрихов к давным-давно забытой истории. Я спросил у него, не хочет ли он написать книгу воспоминаний. Он ответил, что ничего подобного. Единственное, что его волнует – это судьба Эмми. Когда конверт попал к нему, он ничего не знал об Армении. Он не знал, что есть такая страна. Спустя годы он узнал о ее трагической истории от одного армянина. После этого, он стал беспокоиться еще больше. Что если Эмми потерялась и попала в чужую, опасную страну?