Денис Горелов - Державю. Россия в очерках и кинорецензиях

Нечто подобное писали Вайль и Генис в «Родной речи» об «Онегине»: события трагические, смерти нелепые, браки неравные – а помнятся только «шум, хохот, беготня, поклоны, галоп, мазурка, вальс». И что современники зло язвили по поводу героя и сюжета, но опускали руки пред легкостью и изяществом стиха. И что Пушкин сочинил ту жизнь, какая должна бы быть, а нету. Случайно ли после этого полное ритмическое совпадение названий михалковской комедии и главного русского романа в стихах? Да и сюжет, право же, схож: после глупой дуэли с другом героя усылают скитаться, что разлучает его с возлюбленной и побуждает ее выйти за нелюбимого, и даже долгожданная встреча не меняет высокого трагизма. Несмотря на который, тройка мчится, птичка Божия скачет, искры с эспадронов летят и яблоки катятся врассыпную, что давно уже стало фирменной отличкой российского кино, встречаясь поочередно у Довженко, Тарковского, Хуциева и в запрещенном «Государственном преступнике» по сценарию Галича.

И все это отражается в заиндевелом зеркале купе 1-го класса, в которое смотрятся не только заезжие американки, но и добры молодцы с красными девицами, не пожалевшие сотни рубликов на билет в синема с характерным названием «Пушкинский».

Выйдя из зала, они отвечают на вопрос журнала «Итоги»: «Хороша Россия. Хочется плечи расправить и стакан съесть».

К 100-летию убийства Столыпина

На Столыпина покушались одиннадцатикратно. Это не могло не дать результата. 14 сентября 1911 года премьер был смертельно ранен в Киевской опере на представлении «Сказки о царе Салтане».

По сути, Столыпин создал ультраправую хозяйственную систему на американский манер. Выживает сильнейший. Спасение утопающих дело рук самих утопающих, нехай вымрут как класс. Возмущение карается по высшему разряду воинской командой. Голый социал-дарвинизм.

С государственной точки зрения это был выход. Мелкотоварное российское сельское хозяйство едва кормило самое себя, объем зерна на продажу не мог покрыть бюджетных расходов. Министр финансов провозгласил принцип «Недоедим, а вывезем» (сволочь; хоть бы раз недоела его семья). Вывод успешных производителей (читай: кулаков) «в отруб» на хутора освобождал их от каких-либо обязательств перед общиной. Расчет на быстрый рост и становление аграрных баронов был единственным средством пополнения госказны.

Особенности русского землепользования сделали эту разумную политику поистине уродливой. Земельные законы Александра-Освободителя привели к демографическому взрыву: за сорок лет с момента реформ российское население выросло вдвое (община наделяла землей по числу едоков, и народ стал плодиться со скоростью кроликов; при этом общий объем крестьянских земель остался прежним, и среднедушевой надел за те же 40 лет упал также вдвое – с 4,8 десятин до 2,8). Многажды воспетая русская земля в русских же погодных условиях родит в 3–4 раза меньше соседей. И если в субтропической Америке слабому худо-бедно хватало на прокорм, в России любой неурожай оборачивался голодом – да, в те самые благодатные годы, когда наша родина была житницей и главным экспортером хлеба. Голод 1891-го. Голод 1898-го. Голод 1911-го. Толстой «О голоде». Выведение производителей в независимую касту, подотчетную одному государству, обещало прогресс, но обрекало многие деревни на подлинное, а не образное вымирание. Враждебный Столыпину граф Витте писал, что его реформа рассчитана на сильнейших, а Россия состоит из слабейших, и им без внутриобщинного перераспределения не выжить.

Нашелся ответ и на это. Чтоб не было бунта, премьер завел в стране военно-полевые суды. Карательные отряды задолго до гражданской войны вели себя на своей территории полноценной фашистской чумой. Фактами пыток, изнасилований малолеток и скорых на приговор трибуналов полнится эсеровская публицистика, мало чем отличная от хроники зверств продотрядов. Партия, взявшая на себя миссию защитницы селянства, ответила пошедшему войной на своих государству лютым террором.

В январе постреволюционного 1906-го в ответ на зверства, казни и насилия войск в небезызвестной Тамбовской губернии эсерка Спиридонова убивает на вокзале командующего экспедицией. Ее за это целый день бьют, а ночью насилуют офицеры, извините за выражение, правоохранительных органов. Никто не несет наказания. Эсеровская ячейка выносит приговор и перебивает всех, кто участвовал и рядом стоял. За двое суток до Тамбова минские эсеры стреляют в губернатора и полицмейстера. Сутки спустя убивают губернатора Тифлиса. Если все это не зовется вялотекущей гражданской войной, хотелось бы уточнить определение гражданской войны. Декабрьское вооруженное восстание в Москве, бои Пресни с казачьем – месяц назад. Мятеж на «Потемкине» – полгода назад. Севастопольский мятеж, крейсер «Очаков» и бой кораблей Черноморского флота между собой – три месяца назад. Кровавое воскресенье в Питере – год назад. Это и есть богатая, зажиточная, изобильная Россия, которую спортил комиссар. Темные аллеи. Небо в алмазах. Отчего люди не летают. Это все тогда, тогда!